Неожиданно прямо перед нами взметнулась темная масса, через мгновение оказавшаяся крылатыми дрийя. Один, два, ага… в количестве пятнадцати летунов. Они обогнули нас и распределились подобно кортежу. Я уже отошла от одного шока, но тут меня настиг второй: оказалось, что со страху прилипла к груди Тервишесса, обхватив его не только руками-ногами, а еще и хвостом за талию.

Моя крылатая мечта с бесстрастным лицом мерно махал крыльями, удаляясь от замка и не обращая никакого внимания на приставучего пассажира. Я резко расслабила конечности и на пару секунд ушла в свободное падение под пристальными и тревожными взглядами дрийя. Затем перевернулась, раскрыла крылья и дальше летела молча, словно в гордом одиночестве. Ну это я так воображала, потому что со мной летели двадцать самых бесподобных и опасных экземпляров мужского пола.

Завтрак у меня был давненько, а обед почему-то не начинался. Летим, судя по положению солнца, не менее трех часов. У меня уже ломило спину от усталости, живот завывал на весь небосвод. Какая-то птичка, похожая на небольшого ястреба, услышав очередной вопль моего голодного желудка, задрала голову и, увидев нас, в ужасе курлыкнула и камнем рухнула вниз. Только у самой земли расправила крылья и, выйдя из пике, торопливо скрылась среди деревьев.

Я невольно улыбнулась, но тут же столкнулась с насмешливыми ухмылками летучего эскорта. Раздосадовано отвернулась, глядя куда угодно, только не них. Вот как посмеяться, так они первые, а как голодную девушку покормить, так никого нет. А обещали!

Спустя час я уже из последних сил помахивала ставшими пудовыми крыльями, то снижаясь, то снова поднимаясь, чувствуя, что еще полчасика, и рухну вниз подобно той птичке. Умоляюще посмотрела на Тервишесса, а он, отметив мое плачевное состояние, поднырнул под меня, перехватил и, приказав сложить крылья, буквально завернул в них и прижал к себе. Теперь я летела, как младенец, спеленатый и прижатый к могучей груди родителя. К нам приблизился один из сопровождающих и протянул мне мясной пирог из провизии, которую кухарки собрали нам в дорогу. Жизнь сразу стала веселее!

Умяв половину и почувствовав себя гораздо лучше, я отломила кусочек и поднесла ко рту моего «пилота». Он посмотрел на меня, фыркнул, но, тем не менее, осторожно взял угощение из моих рук, словно неприрученный зверь. Прожевал довольно быстро и, уже не фыркая, схомячил остальное, чуть не обглодав мои пальцы. Отдав ему последний кусочек, я не придумала ничего лучше, как облизать жирные пальцы.

И обмерла: Тервишесс, пристально глядя на меня, обхватил мои пальчики губами, осторожно, чтобы не поранить клыками, облизал их горячим шершавым языком. Ур-р-р, я в экстазе! Потом минут десять наслаждалась ощущением его языка на коже. Да я руку больше пачкать не буду, чтобы больше не мыть! Неуверенно и заискивающе глянула на него снова, а этот гад снова с бесстрастной холодной миной смотрел куда угодно, только не на меня. Ну и ладно, буду рассматривать пейзаж с высоты полета, благо полюбоваться есть чем.

Мы летели «не покладая крыльев» до самого вечера, и только когда двуликое солнце коснулось горизонта и под нами побежала широкая коричневая дорога с редкими обозами, начали снижаться. Через несколько минут мы приземлились возле большого придорожного трактира. Шла я держась за Тервишесса хвостом: очень устала, ноги затекли, дико хотелось в туалет и спать, а главное – кушать и побольше, побольше.

Едва мы переступили порог, в трактире наступила гулкая тишина, несмотря на то, что мои спутники снова полностью скрылись под плащами. Что говорить обо мне – огненной вороне среди серой стаи, привлекшей повышенное внимание. Шервисс подошел к стойке и выложил мешочек с деньгами. Хозяин – небольшой коренастый мужчина в возрасте заглянул туда, округлил хитрые черные глазки и восхищенно выдохнул, после чего преданно поглядел на Шервисса. Тот ехидно усмехнулся настолько откровенной реакции и сказал:

– Нам нужен ночлег и ужин! И чтобы духу здесь никого, кроме нас, не было. Ты все понял, человек?

Хозяин со всех ног кинулся выдворять посетителей. Хотя те, кого на ночь глядя выставляли за дверь, не сопротивлялись. Наоборот, они были рады исчезнуть отсюда добровольно, лишь бы не смотреть в наши пустые белесые глаза. Двадцать дрийя и я расположились за скоро опустевшими столами. Пара испуганных служанок трясущимися руками убирали тарелки и накрывая столы по новой. Я оглядела свою летучую компанию и, чувствуя подвох, обратилась к Шервиссу:

– Вы можете мне пояснить, почему люди вас боятся? Ну, я понимаю: глаза жуткие, крылья, но ведь это… не может настолько пугать народ?!

А про себя подумала: «Неужели я настолько быстро привыкла к своей да и к их внешности, что не могу понять причину чужого страха перед ними. Нами!»