– Арвен не предполагал, что я сбегу от него, поэтому говорил искренне. Невозможно говорить неправду с такой ненавистью и болью в душе. Он сказал, что Даирс привязала к проклятию свою душу, и пока оно не снято, сама не сможет возродиться. Это его печаль и боль. Вы читаете текст буквально, а Даирс надеялась, что жизнь вас чему-то научит, заставит понять главное. Еще Арвен говорил: вы эгоистичны и не умеете чувствовать, любить. Слишком поверхностны, чтобы заглянуть внутрь себя.

Тервишесс грустно усмехнулся и, посмотрев на меня, произнес:

– Ну что ж, значит, ты поможешь нам понять, раз в тебе столько вселенской мудрости. Я передам тебе корону, как говорится в одной из строчек. Ты – рожденное пламя, тебе и править. С самого рождения я был лишь исполняющим обязанности повелителя. Вот и посмотрю, как ты сама будешь справляться с проклятием.

Я опешила, в ужасе посмотрела на него и неожиданно зашипела:

– Ты ш-ш-шутишь, ч-что ли?

Надо же, от перспективы стать центром ненависти целой расы даже мурчать перестала.

Правитель проклятого народа качнул головой, а в глазах – пустота.

– Нет, малышка, не шучу! Таков приказ Совета! Даже повелитель должен подчиняться Совету старейшин.

Я решительно и яростно прошипела:

– Это не мои игры! Я не буду участвовать в подобных развлечениях! Вам ясно? Вы меня не заставите!

Шервисс удивленно разинул рот, сидящий рядом с ним шатен, к которому он обращался по имени Дивасс, клацнул зубами, а вот Тервишесс, изумленно приподняв бровь, почему-то мягко и понимающе усмехнулся.

Ужин прошел в тяжелом молчании и напряжении.

Глава 9

Мы снова летели подобно стае огромных птиц, шелестом крыльев нарушая царящее вокруг безмолвие. Я уже не представляла свою жизнь без крыльев, без полета. Неужели я когда-то этого не умела? Рожденный ползать, летать не может, вот и я, чтобы научиться, родилась заново. С самого первого дня путешествия, стоило мне почувствовать усталость, я привычно оказывалась в руках своего кумира.

С того памятного разговора Тервишесс почти не общался со мной, перекидывался лишь парой-тройкой дежурных фраз, но меня утешала его забота. Он всегда оказывался рядом, когда был нужен. Во время полета, думая, наверное, что я не чувствую, зарывался носом в мои волосы и прижимал сильными руками. Он не был лишен чувств, просто слишком хорошо скрывал их, опасаясь остаться безоружным.

Я наслаждалась каждым нашим совместным мгновением, любым его прикосновением или коротким взглядом. Любым, лишь бы не равнодушное лицо с пустыми глазами, смотрящими в никуда. Но я, возможно, даже единственная понимала его. Ведь я могу представить его жизнь со стороны. Младенец, рожденный последним после проклятия. Рожденный наследником, он, по сути, не являлся таковым, потому что по прихоти судьбы должен передать трон непонятно кому, чтобы попробовать еще один способ снять проклятие.

Наследник, рожденный в проклятой всеми семье, где раскаявшегося деда, сломленного гибелью сына, напрасно пожертвовавшего собой, сожгли драконы при попытке вымолить прощение. Мужчина с тяжким бременем ответственности за судьбу всего народа, переживший смерть семьи и в одиночестве несущий тяжесть проклятия. Одинокий, проклинаемый всеми повелитель вымирающего народа. А мне плевать и на проклятье, и на чужое презрение. Я хочу быть с ним, только с ним.

Еще одна забота: я так измучилась от пристального, навязанного мне внимания со стороны остальных спутников, что рядом с ними уже практически задыхалась. Стоило нам приземлиться, чтобы немного размять ноги или просто сходить в туалет, как вокруг начиналась какая-то игра. Сначала я не понимала, в чем дело, но уже довольно скоро догадалась, что мужчины бойко соперничают за мое внимание.

Они преподносили мне сладости, цветы, горстями предлагали ягоды (когда только успевали собирать?), толклись возле меня при любой возможности, иногда устраивая ссоры, перераставшие в драки. Солидные мужчины, тьфу ты, тысячелетние дрийя превращались в бойцовых петухов. Посмотрел бы кто на эту грозу неба, рвущую друг друга когтями и клыками, выдирающую друг у друга перья…

Через несколько дней у меня создалось стойкое впечатление, что путешествую я со стаей озабоченных крылатых мужиков, от которых надо постоянно уворачиваться и посылать подальше. Притом, что сама не давала никому ни малейшего повода приставать и заигрывать. В конце концов, я уже рычала на них, когда кому-то в очередной раз приспичивало приблизиться ко мне и, распушив хвост, заиграть бровями. А Тервишесс равнодушно наблюдал со стороны, с холодной усмешкой взирая на кобелиный хоровод своих подданных.

Но каждый раз, когда мы приземлялись, вокруг меня снова начинался бедлам. Вот и сегодня, пока я, присев на свой мешок, разминала ноги руками, ко мне подкрался Хорнусс из рода Отчаянных, положил свои огромные ладони на мои бедра и начал медленно их массировать, восторженно глядя мне в лицо. Я оторопела от такой наглости и, скрипнув зубами, прорычала:

– А ну не смей ко мне прикасаться! Убирайся!

Оттолкнув его руки, встала и хотела уже направиться в другое место, но прямо передо мной появился Дивасс. Нарисовался – не сотрешь, попытался взять мою руку и урчащим голосом мартовского кота предложил: