***

Я металась по комнате, яростно шипя, словно ошпаренная кошка, и это сразу после свадьбы, а что будет дальше, боязно даже представить. Свадебный наряд – белоснежная юбка с лифчиком-топиком – мне очень к лицу, отлично сочетались с огненной шевелюрой и персиковой кожей. Но то, насколько хорошо я выглядела на столь важном для моей жизни событии, теперь меня не радовало, было уже не интересно и не волнительно, как еще несколько часов назад.

Сразу по прилету в столицу, город Небесный, Тервишесс объявил о нашей свадьбе. Через три дня после возвращения в замок Черных Властелинов, который теперь будет моим домом, меня нарядили в белую «одежду», правда, предварительно поинтересовавшись, какой цвет свадебного наряда я предпочитаю, но жаль, что не спросили про фасон. И чуть ли не под конвоем членов Совета привели на небольшую площадку в центре городской площади. Мы с Тервишессом, тоже выбравшим белую одежду, стояли друг напротив друга. У меня замирало сердце и останавливалось дыхание при взгляде на жениха, впрочем, как и у многих, многих других женщин, смотревших на него не столько с восхищением, сколько с вожделением.

Главный жрец бога Ганту, которому поклоняются дрийя, порезав наши ладони, сомкнул их вместе. Потом послышалась таинственная песня, и мне казалось, что она не уходит в пространство, а накручивается на наши запястья, рисуя невидимые узоры. И не обманулась: как только жрец закончил петь, я увидела витиеватый синий рисунок на моем запястье и такой же у Тервишесса, только красный, как мои крылья.

Жрец внимательно, с одобрительной улыбкой осмотрел наши запястья, опять соединил ладони и продемонстрировал, что рисунки-тату двигаются, то сливаясь в целое, то снова расходясь, но постоянно дополняя друг друга. Наверняка без магии и божественной воли не обошлось!

Тервишесс, отстранив свою руку, внимательно глядя на меня, сказал:

– Теперь ты навсегда моя, Юлия, и никто не в силах этого изменить! Осталась только одна малость – и пойдем праздновать.

Он посмотрел на жреца, и я увидела у того в руках четыре тонких парных одинаковых браслета с черными рунами. Наверное, это они и есть, те самые браслеты Ганту, гарантирующие супружескую верность. Я неуверенно посмотрела мужа:

– Ты хочешь, чтобы мы их надели?

Тервишесс, заметив мои сомнения, заметно помрачнел:

– Ты обязана их надеть! Таков обычай высоких лордов!

И снова появился бесстрастный холодный взгляд и такой же голос, пробирающий до костей. Посмотрев мужу в глаза, я тихо, но уверенно призналась:

– Я люблю тебя, Тервишесс! И чтобы хранить тебе верность, мне не нужны оковы! А вот в тебе у меня подобной уверенности нет! Я надену их, если ты так желаешь, но только после того, как первым наденешь сам!

Вокруг зароптали. Правитель молча и мрачно смотрел на меня. А у меня все обрывалось внутри. Глядя на него прямо, пыталась скрыть боль за вызовом. Тягостное молчание прервал Тервишесс, хрипло спросив:

– Ты хочешь забрать не только мою корону, но и достоинство, малышка? Стать выше меня? Чтобы я признал тебя главной, высокая леди из рода Черных Властелинов? Нет! Боюсь, тебе придется выполнить свой долг перед народом и надеть браслеты первой!

Боль и обида затопили меня, но гордость помогла выстоять:

– Я, Рожденная Огнем, уже сказала свое слово и не могу его изменить! Ведь ты сам сказал, что слово дрийя – закон для него. Мой закон для меня превыше любого другого, тем более, как понимаю, я его не нарушаю и жду от тебя того же, но ты, похоже, не намерен хранить мне верность, как я тебе?!

Гости и служители Ганту напряженно следили за нами в оглушительной тишине. Проводивший обряд главный жрец в недоумении взирал на нас с браслетами в руках. Ведь брак уже заключен и расторгнуть его нельзя, а новобрачные не обычные дрийя, которым можно приказать прекратить распри и закончить «с миром».

Тервишесс еще несколько мгновений сверлил меня взглядом, в котором нельзя было прочитать ни малейших эмоций, а потом, уже разворачиваясь, заявил, добивая меня окончательно:

– Ну что ж, Юлия, когда примешь правильное решение, сообщишь!

И ушел прочь, оставив меня посреди площади в окружении тысяч дрийя.

На лицах вытаращившихся на меня как на обезьяну в цирке мужчин и женщин, отражались разные чувства. Семеро старейшин смотрели недоуменно и осуждающе. Остальные выдавали целую палитру различных эмоций. Некоторые наверняка думали, стою ли я тех претензий, которые предъявляю, другие открыто восхищались, скорее всего, моей наглостью. Кое-кто смотрел с вожделением – охотничий азарт разыгрался. На лицах женщин отражалось любопытство или зависть, в зависимости от того, чего те сами хотели от жизни.

Я же испытывала лишь боль. Снова предали и бросили…

Рядом со мной возникли Шервисс с Харвиссом, личным телохранителем Тера, который, молча склонившись, тихо сообщил:

– Высокая леди Юлия, правитель приказал доставить вас в ваши личные покои. Пока не примите правильного решения, мне приказано охранять вас и его честь.