И смешно, и горько. Горько оттого, что не проводил сам, а послал Шервисса и охрану, а смешно, потому что боится: вдруг я прямо после брачного обряда пущусь во все тяжкие – отправлюсь ему изменять. До чего мы докатились? Быстро же мы потеряли доверие друг к другу. Распахнув пламенные крылья, я плавно взмыла в небо, а внизу раздался восхищенный вздох толпы, и неторопливо полетела к своим покоям во Дворце Черных Властелинов в полной уверенности, что уходить надо красиво, а не нестись, поджав хвост. Вслед за мной взлетели Шервисс с Харвиссом.

Вечером Тервишесс не пришел, оставив мучиться от неизвестности: где он, с кем и чем занят? Поэтому моя «брачная» ночь прошла в кошмарах и бессоннице. Выключилась я только под утро и проснулась после обеда, чувствуя себя несчастной, разбитой и больной. Две женщины, которых мне определили в качестве личной прислуги, помогли одеться в зеленый костюмчик, пошитый в духе традиционного минимализма – короткий топ, открывающий рыжий животик, и юбка из длинных, до пола, полос, закрепленных на золотистом пояске. Завершили наряд босоножки с ремешками такого же цвета. Как будто я сама не справилась бы – что там сложного? Затем накрыли на стол и удалились.

Уставившись в тарелку, я думала свои мрачные думы, ничего не видела и не слышала. Как снять проклятие – понятия не имела, поэтому, покопавшись в памяти, воспроизвела слова Арвена:

Огонь любви растопит стены твердыни холода и тьмы, И силе покорится слабость, когда сгорев дотла, У правящего дрийя воспылает сердце. Иного нет пути и нет спасенья Для тех, кто проклят был, Как только в это пламя окунуться И добровольно правящим его признать! И тот, кто в пламени сгорел хоть раз, Способен будет жизнь другому дать.

Я крутила слова и так и эдак, но никак не могла понять, что зашифровано в предсказании. Почему сотни лет дрийя не могли решить эту задачку? Как я могу им помочь? Сердце сжималось от одиночества и холода. Я же физически не способна долго находиться без любимого. Искала выход из сложившейся ситуации и не видела. Только полная «капитуляция»! Ну что же, придется смириться с неизбежным, как со своеобразным злом или условием для обретения счастья.

Глотнув холодного морса на дорожку, я остановилась перед зеркалом, разглядывая себя. По сравнению с остальными дрийя я невысокая и хрупкая, как подросток. Волосы, заплетенные в сложную косу, пылают наравне с крыльями. Сверкают огромные, зеленые, сумасшедшие от боли и страха глаза. Губы сжаты в тонкую линию, обнажая клыки. Крылья носа яростно раздуваются в попытке обрести уверенность, а руки сжимаются в кулаки.

Повертела рукой с синей брачной тату – знаком принадлежности Тервишессу, – как магнитом притягивающей мое внимание. Вдох-выдох, все, сил больше нет терпеть разлуку.

Я решительно вышла и едва не бегом устремилась по длинному коридору в личные покои повелителя и мужа. Два телохранителя, озабоченно посмотрев на меня, следовали по пятам. Наверное, видок у меня был тот еще – зеркало не обманывало. Личная охрана Тервишесса меня не остановила, только подозрительно напряглась, но я не придала этому значения и зашла внутрь. Комната была наподобие гостиной, а пахло морозным утром – неповторимым ароматом, который я с упоением вдохнула, истосковавшись по любимому.

Из спальни Тера послышался его голос, и я, забрав со стола четыре браслета, видимо оставленных здесь еще вчера, распахнула двери и… замерла на пороге, увидев его у окна, стоявшим ко мне спиной. Он смотрел на извивающуюся на кровати белокурую красотку, «одетую» исключительно в драгоценности, позвякивающие на запястьях и щиколотках. Увидев меня, женщина не прекратила ласкать себя, лишь презрение мелькнуло на ее лице.

А меня разрывала дикая боль. Да такая, что я не могла ни заорать, ни с места сдвинуться. Тервишесс обернулся, в его глазах читалась ярость и такое же презрение, как у любовницы. Увидев меня, он замер, и презрение быстро сменилось удивлением, но он по-прежнему стоял, не двигаясь. Боль выжигала меня изнутри, заставляя сердце плавиться и истекать кровью. Кажется, всем на свете было слышно, как зашипела кровь и начала испаряться в полыхающем во мне огне. Так больно, что когти впивались в ладони, прорывали кожу, что я чувствовала, как теплая кровь покапала на белоснежный ковер.

Мое тело резко развернулось, словно жило само по себе и не хочет здесь больше находиться. Краем глаза я заметила, как Тер сделал знак рукой в попытке меня остановить или что-то сказать. Но я не желала ничего слушать и побежала прочь. Прочь из этого дворца. На свободу! Я пробежала мимо молчаливой охраны, ставшей свидетелем моего позора. Помчалась дальше по коридору, но, почувствовав, как давят стены, вылетела из окна. Взмахнула крыльями и ушла свечкой в небо. Прочь отсюда, как можно дальше, чтобы не совершать ошибок, чтобы подумать, как жить дальше и пережить горе.