– Знаешь, – начала она, спокойно глядя на любовника, почти бывшего любовника, – мы могли бы сесть и спокойно во всём разобраться. Ты бы рассказал мне, во что я вляпалась, я бы объяснила свои догадки и предположения, но нет. Ты не доверяешь, подозреваешь меня во всех смертных грехах. Пусть, – голос зазвучал хрипло, и она прочистила горло, – пусть у тебя всё будет хорошо. Я не смогу жить с тобой и любить тебя, если постоянно буду чувствовать эту стену – или пропасть, не важно – между нами. Найди всех виновных, покарай, живи дальше. А я ухожу. Это не мой мир, не мои проблемы и, как оказалось, ты – не мой мужчина. Я старалась помочь, разобраться, но моя помощь не нужна, а марионеткой я быть отказываюсь. Мне не нужны ни родители, которые, не зная меня толком уже пытаются распоряжаться, ни мужчина, использующий меня в своих интересах. Прощай. Я научусь жить без тебя. Точнее: я буду жить без тебя и буду жить хорошо, быть может, даже лучше, чем раньше. Прощай.

Голос не звенел, не сочился ядом либо горечью. Нет. Она безумно устала сражаться за чужие ценности и чувства мужчины, который оказался не способен на них. Одолевшее равнодушие оказалось плохим подспорьем, но Влада опиралась на него, как человек с переломанной ногой – на костыли.

Хэвард смотрел с недоверчивыми любопытством и снисходительностью. Мысль «Куда она денется с подводной лодки» так и читалась в его глазах, но Влада не реагировала как обычно, не вспыхивала в попытке отстоять свои права, не злилась, не раздражалась. Лишь спокойно подошла к полке, под которой на специальном креплении висела её сковорода, сняла её, кинула прощальный взгляд на мужчину своей мечты и исчезла.

И только оказавшись в собственной квартире, у долгожданного кресла с клетчатым пледом, хмыкнула.

– Вот я и дома.

Открыла окно, чтобы насытить воздух кислородом, отнесла сковороду на кухню, положила на законное место, машинально щёлкнула кнопкой чайника, села.

В голове не было ни единой мысли. Вода забулькала, привлекая внимание, но Влада словно попала в липкую паутину и не могла шевельнуться. Сидела молча, неподвижно, смотрела перед собой, не соображая, где она и кто она.

Время текло патокой, вязкой и тягучей. Тикали часы на стене. Ровно бился пульс и сокращалось сердце.

Никаких мыслей. Никаких желаний. Застывшая в пустоте фигурка.

Прошло довольно много времени, прежде чем Влада встала и пошла в душ. Молча скинула одежду. Молча включила воду, отрегулировала напор и температуру. Стянула синие ленты, привычно вплетённые в волосы, небрежно бросила на пол.

Тугие струи воды ударили в напряжённые мышцы, причинили боль, не сильную, но ощутимую. Звук отскакивающих от тела, падающих на пластиковую шторку душа, капель показался инородным, непривычным. В Иегерии вода обнимала, ласкала, казалось даже, пыталась пройти сквозь тело, проникнуть в него, смыть усталость и нервозность, унести их в воды Мирового океана.

«А в душе представьте, что вода не просто омывает тело, но проникает в уставшие и зажатые от стресса мышцы, может, у вас получится поработать с потоками хотя бы на таком примитивном уровне», – вспомнилось вдруг наставление Мальвы.

– Может, получится? – вслух подумала Влада, и попробовала.

Минута проходила за минутой, но ничего не происходило. Однако вода благотворно повлияла на девушку, позволив высвободить заключённые под амбарный замок эмоции.

Слёзы полились градом, почти не уступая водопроводным струям. Горячие. Горькие. Сумасшедший коктейль из эмоций и чувств заставлял тело трястись то от ненависти, то от бессилия, от собственной слабости и глупости, от ненужной иногда силы, от ярости, слабости и безволия, от любви, которая сильнее кислоты разъедала душу, больно ранила сердце, от всепонимания, которое иногда выливается во благо, а иногда – во зло.

Слишком много воспоминаний.

Слишком много мыслей.

Слишком больно.

Влада пришла в себя, лишь когда поняла, что лежит, сжавшись в комочек, на дне ванны, а по лицу течёт вода, изредка попадая в хлюпающий нос и полный горечи рот. Умылась. Сплюнула отвратительно вязкую слюну, больше напоминающую желчь. Выбралась из ванны, собирая последние силы в обмякших конечностях. Почистила зубы. Побрела в спальню, где больше забылась, нежели заснула.

Про уютный плед, о котором столько мечтала в Иегерии, и не вспомнила.

В квартире всё было по–прежнему, только на одной из фоторамок приглушённым синим цветом светилась бусинка. Её резерв был почти полностью пуст и она, воспользовавшись появлением хозяйки, тянула столько, сколько могла. Её дело – защищать, а для этого нужны силы.

– Привет.

– Привет.

– Я сплю?

– Да. Ты ушла из нашего мира?

– Ушла.

– Как?

– Не скажу, – упрямится Влада.

– Да я и так знаю. Жаль, раньше не догадалась тебе подсказать. Бусина осталась в твоём мире, – с нежной улыбкой раскрывает тайну девушки Амелика. – Не бойся, пока ты на Земле, тебе ничего не грозит.

– А ты, я смотрю, у Маа, – проявляет осведомлённость Влада. Не узнать интерьер храма богини любви невозможно, уж больно впечатляет.

– Да. Только вот, ни Маа, ни Нессы здесь нет, – Амелика поджимает губы, но дальше не делится.