Она шла величественно и степенно, однако походка даже в условиях драконьей пещеры не была лишена женственности. Красивая тёплая шубка только подчёркивала приятные взгляду очертания, и Гадрик, замерев, смотрел вослед красавице, только что давшей ему отворот поворот.

– Ты предпочла смерть жизни со мной?!

Он не мог, не хотел поверить! Влада не повернулась, лишь посмотрела в сторону, чтобы краем глаза засечь его и понять, идёт или нет следом. Не шёл. Стоял истуканом, таращился недоверчиво.

– Ты не дал мне второй браслет. Я не хочу иметь ничего общего с рабовладельцем.

Последнее слово не сказала, выплюнула, вложив всю ненависть, всё презрение цивилизованного человека.

– Я не рабовладелец! – рыкнул мужчина и рванул следом за упрямицей, вцепился в локоть, посмотрел в глаза зло. – Я не рабовладелец, – сказал уже спокойнее. – Я отдам тебе браслет позднее.

– Отдашь другой девушке.

Влада недовольно повела плечом и он, сам от себя не ожидая, ослабил захват. Рука скользнула по прохладному шелковистому меху её шубки, упала вниз безвольно, но тут же сжалась в кулак.

– Дай вторую руку, – приказал, протягивая свою ладонью вверх.

Её прохладная ладонь опустилась сверху мгновением позже. Тихий щелчок – и на запястье левой руки красуется парный браслет к правому.

– В храм Нессы пойдём, когда здесь всё закончим, – сообщил Гадрик. – Нас ждут.

Её локоть снова оказался в плену его рук, но Влада не сопротивлялась. Она никак не могла поверить, что удалось! Получилось! Неожиданно, невероятно, но факт!

«Браслеты у меня», – сообщила она дракону.

«Не верю. Он не даст власть человеку женщине», – прошелестел голос её знакомого незнакомца – дракона.

«Тем не менее, они у меня. На мне. Он надел их в качестве брачных браслетов», – Влада старалась идти спокойно и не дёргаться, хотя состояние её иначе как тревожным было и не назвать, даже радость куда-то делась, не позволив насладиться ощущением хотя бы промежуточной победы.

«Позови тех, кто носит мою силу», – приказал невидимый собеседник.

И она послушалась, хотя давно перестала звать Хэварда – отчаялась ещё там, на поле чистоты.

«Он услышал?» – она не могла сдержать эмоций. Неужели, неужели он скоро будет здесь, с ней? Неужели спасёт её от сумасшедшего Гадрика? Неужели всё закончится так быстро?

Надежда вспыхнула, взлетела огоньком фейерверка в беспросветно чёрное небо страхов, не решаясь взорваться ослепительным фейерверком. Однако и этой вспышки было достаточно для вдохновения. Энергия потекла ручейками от камней к её телу, делая шаг упругим и чётким, а взгляд – уверенным и спокойным.

«Да. Жди. Я жду».

Она обрела равновесие. За её спиной Хэвард, а это значит, всё получится!

– Браслеты тебя приняли, – произошедшие в пространстве изменения заметил и Гадрик. – Я сделал правильный выбор.

– Я тоже так думаю, – мило улыбнулась Владислава. – Где же наш дракон? Ты обещал мне его показать четверть часа назад.

– Он обычно лежит в том гроте, что мы прошли пару минут назад, но, видимо, гуляет, – мужчина улыбнулся, вновь став обаятельным и приятным. Ничто не напоминало о сумасшедшем, напугавшем её несколькими минутами ранее.

– Почему он не сбежит? У него здесь столько камней, столько силы!

– Этих камней ему едва хватает для поддержания жизнедеятельности. Когда иегерийцы приносят новую партию, какое-то время он может ходить, потом ложится в одном из гротов и ждёт.

– Что с ним будет, когда мы отберём его силу? – шёпотом уточнила Влада, на всякий случай послав дракону мысленно извинение и объяснение своих мотивов для столь неприятного вопроса, на что тот коротко ответил: «Понимаю».

– Он умрёт. Или заснёт. Я не стану поддерживать его жизнь такой ценой, – Гадрик взмахнул рукой, обводя пространство, усыпанное не просто драгоценными камнями, а заряженными силой носителями. – Пока дракон в сознании, он оказывает слишком большое влияние на нас, носителей его силы. Мы теряем человечность, становимся холодными и прагматичными, безжалостными, живём не во имя человеческих ценностей, а ради власти и могущества.

Влада могла назвать без запинки несколько противоречий.

Во-первых, Гадрик жаждал власти и могущества как самый настоящий человек, с присущей ему гнильцой. Что ни говори, а тот же Гефестион, совершая ужасные поступки – а смерть сыновей, уходящих один за другим, оправдать было сложно – и тот действовал во благо мира, а не личных мотивов. Если сила дракона и делала его холодным и рассудительным, может, нечеловечески логичным и прагматичным, то не лишала здравого смысла окончательно, что, похоже, произошло с Гадриком.

Во-вторых, убийство и без того лишённого силы дракона никак нельзя было назвать гуманным и человечным.

В-третьих, «ради власти и могущества» Гадрик собирался жить как раз потом, так как сейчас эти желанные для него категории были ограничены и территориально, и политически.