– Я, пожалуй, соглашусь с Августом. Нельзя издеваться над символом, да?

– Нельзя.

– Завтра день зимнего солнцестояния, – всё ещё не веря в своё счастье заметил Хэвард.

– Я знаю. Но у меня такое ощущение, что твой сын его не дождётся. Пойдём в храм.

Пара переместилась так быстро, что Гефестион с Августом не успели напроситься на свадьбу, хотя уже успокоились и вместо спора внимательно прислушивались к будущим супругам, боясь спугнуть их неосторожным словом или движением.

– Знаешь, Хэвард мог бы быть с ней и помягче. Влада – умная женщина, ведёт себя великолепно и вполне достойна доверия.

– Ну, – Гефестион хмыкнул и закатил глаза, – если он даст слабину, она сама будет не рада, поверь.

– Почему это?

– Она его любит за крутой нрав в том числе. Нравятся ей «угрюмые военные с одной извилиной», – рассмеялся король. – Особенно, если принять во внимание, что извилина эта работает так, что остальным даже не снилось. Ей нравится держать его в тонусе, Хэвард стал ревнив и не скрывает своих чувств. Приятное разнообразие после того замороженного Хэва, согласись.

– Угу. Эх, вот любили бы наши женщины за ум, – мечтательно протянул принц, которому приходилось быть обходительным даже с охотницами за титулом.

Как только отборы ежегодной жены для короля закончились, а сам его величество остепенился, сходив к Древу с Веленой, все незамужние девицы ринулись очаровывать его всеми возможными методами.

– В Тангарии любят, – намекнул Гефестион на одну интересную и ранее неизвестную тайну шаманок.

– Ну, знаешь, не думал, что родной отец захочет отдать меня в сексуальное рабство сумасшедшей бабе!

– Август! – шокировано округлил глаза король. – Разве я учил тебя называть женщин бабами? Прекращай бегать в храм к богам, эти фильмы до добра не доведут. Хорошо, те не стали делиться с человечеством этим сомнительным достижением цивилизации. И, кстати, рабство-то всего на недельку, зато сколько впечатлений!

– А ты что-то знаешь? – его высочество заметил необычный блеск в глазах отца и навострил уши как охотничья собака.

– Откуда я могу что-то знать? Так, слухи, – отмахнулся Гефестион, хотя нарочно дал сыну возможность прочувствовать его недостаточно хорошую игру.

– Отец!

– Сын, – Геф отсалютовал бокалом, словно ну совсем ничего не понимает.

– Ваше величество! – рыкнул Август.

– Ваше высочество, – в режиме «тролль восьмидесятого уровня» ответил ему отец.

– Всё же это не очень честно с твоей стороны – так издеваться над родным сыном. Что, рекомендуешь всё же попроситься на недельку в гости к той милой шаманочке, что заняла место афаи Гутрун?

– Рекомендую. А вот обсуждать своих дам с кем бы то ни было – не рекомендую никогда, ни с кем и ни при каких обстоятельствах, дорогой мой сын и наследник, – голос короля изменился, – Запомни: ты – пример для подражания. Люди могут быть сколь угодно слабыми, болтливыми, необязательными, ссылаться на любые препятствия, реальные или вымышленные, у тебя же подобной возможности нет. Ты – будущий король Иегерии. Ты – опора и защита. Ты – символ.

– Я знаю, отец. Знаю, – голос Августа прозвучал тускло, плечи опустились. Лишь через пару минут он всё же продолжил: – Я хотел бы быть простым смертным, путешествовать между мирами, мечтать и любить безо всякой шелухи, – он посмотрел на отца и торжественно заявил: – Но я исполню свой долг. Ты никогда не разочаруешься во мне!

Гефестион молчал. Он давно принял решение и хоть никому об этом не сообщал и даже виду не подавал, оно сформировалось, вызрело и засело в голове, пусть и не нравилось королю и, прежде всего, отцу от слова «совсем».

Он сам долгие столетия жил во имя страны, во имя мира. Совершал такое, от чего у обычного человека волосы бы встали дыбом. Ещё и дракон… О, коварный ящер оказался злопамятной тварью и с энтузиазмом, достойным лучшего применения, напомнил ему обо всём случившемся за эти годы. И всё под предлогом «мы столько пережили вместе»! Ещё и пригласил в гости, изверг.

А ведь он так мечтал пообщаться с ним нормально, по-человечески. Пообщался.

Король встряхнул головой, словно очнулся ото сна, и сказал то, что надо было сказать, то, что он обязан был сказать не как король. Как отец.

– Поговори с Владиславой.

– Что? – Август не мог поверить своим ушам. Неужели?

– Она уже вполне освоилась в нашем мире и, думаю, не откажется через какое-то время надеть корону на свою красивую и умную голову. Не ради себя, ради детей. Осталось только убедить её в этом, – с очевидным намёком произнёс Гефестион.

– Я умею убеждать! – Август, не в силах сдержать эмоции, подскочил и тут же сжал руки в кулаки, пытаясь совладать с собой. – Спасибо! Спасибо.

– Спасибо тебе, сын. Спасибо за то, что научил меня быть отцом. И человеком.

***