— За что, госпожа? Я человечек — то маленький, — прогундосил всхлипывая. — Мне что приказано, то и делаю. Вы пришли — ушли, а мне жить здесь! Помилуй, красавица!

— Не жить тебе ни здесь, ни где еще! — ответила, оборачиваясь, охотница и ударила домовладельца наотмашь рукой. Тот отшатнулся, прижимая руку к разом покрывшейся багрянцем щеке. Тихо по — собачьи взвыл.

— Помилуй!

Радомир бросил на Марью косой взгляд. Сплюнул на пол, растер носком сапога.

— Успокойся. С ним разбираться после будем, нужно решать, что сейчас делать.

— А что делать? — сузила глаза Марья. — Отдай девок, и закончен сказ…

Радомир поднялся, не спуская взгляда с Марьи, подошел к ней близко. Рука быстро и крепко вцепилась в шею. Распевы птах за окном моментально смолкли, вместо них застучали пульсацией виски.

— Ты чего удумала, жинка? — голос Радомира спокойный, тихий, даже ласковый, шептал прямо в ухо. — Никак сдать решила девчонок, сердечная?

— А ты все успокоиться не можешь? — задыхаясь, захрипела в ответ Марья. — Думаешь, оценит благородство и в койку прыгнет?

— Дура! — отшвырнул в сторону охотницу Радомир. Она отлетела к углу, по дороге зацепив и перевернув скамью. Потерла ушибленный затылок. Глянула с животной злобой.

— Тайный ход из города знаешь? — опустился на колени перед домовладельцем Радомир. Тот прикрыл голову руками, торопливо кивая.

— Я не сомневался! — похлопал его по плечу глава. — Выведешь! А чтобы мысли какой лихой не прошмыгнуло, Марья с вами пойдет.

Сезим с ужасом воззрился на поднимающуюся женщину. Нервно дернулся правый глаз, а во рту пересохло. Марья замерла. Глаза округлились.

— И только попробуй мне! — обернулся на жену Радомир. Она побледнела и прикусила губу. Уныло кивнула. И тут же встрепенулась прислушиваясь. Быстрым скачком оказалась у двери. Ножны в мгновение опустели, клинок сверкнул в руках.

— Ох, еси! — вскрикнул, проявляясь у порога, Тихон.

Сезим побледнел, отшатнулся к стене, сотворяя крест в воздухе.

— К — к — как это?

— Вот так! — смущенно развел руками Тихон и снова пропал. Марья засмеялась в голос, опуская клинок.

— Не доверяют тебе девчонки!

Радомир сжал зубы, заиграли на щеках желваки.

— Смотри, как бы не сбег, — кивнул на домовладельца и вышел из комнаты.

* * *

Утро слишком холодное, хоть уже и всходило солнце. По улице тянуло не то гарью, не то дымом пожарища. Птицы щебетали, но из — за дыма видно их не было. Аглая поплотнее закуталась в плащ, однако тот не грел. Колотило изнутри.

— Что ж, прощай, Аглая. — Радомир стоял слишком близко, отчего знобило ее сильнее. — И что ж я тебе так не люб? — спросил с тоской, пытаясь посмотреть в глаза. Она взгляд отводила. Боялась. — Не доверяешь?

— А должна? — Все — таки глянула. Лицо главы посерело. Он прикусил губу.

— Не предал, — сказал глухо.

— Кто знает, — отрезала она холодно. — Путь из города еще далек.

И тут же рядом проявился хмурый Тихон.

— Ну уж ты — то знаешь! — прохрипел Радомир.

Домовой отвел глаза. И хорь в его руках скалился, хвост взъерошенный дрожал от негодования.

Радомир отступил в темноту коридора. Стоявшая Марья, облокотившись о выщербленную стену гостиницы, проводила его, насмешливо улыбаясь.

— Идем, — сказала коротко, подталкивая в бок домовладельца.

Совсем рядом послышались голоса двоих мужчин и лязг оружия, но и тех во мгле было не различить.

— Стражи! — шепнул испуганно Сезим мимоходом и задрал голову высматривая. — Главное, чтобы соглядатаи не нагрянули, а от этих уйдем. — Скользнул в подворотню.

И все путники, угрюмо переглянувшись, направились утренними тенями следом.

Узкие полупустые улочки серыми окнами смотрели на торопливых людей, шарахающихся по каменным мостовым и темным проходам. Тенями скользили они, прижимаясь к темным стенам от шороха крыльев парящих над городом соглядатаев. Сезим испуганно озирался, закрывал голову руками. И тут же про себя радовался так кстати затянувшей окраину дымке. Марья нетерпеливо тыкала домовладельца в спину острием клинка. Он подпрыгивал и торопился, скользя в тени, вытирал лоб рукавом и тяжело дышал. Тимир шел рядом с Марьей, буравя спину Сезима взглядом.

— Сдаст!

— Скорее, уж я, — невесело покосилась Марья на бредущую позади Аглаю. — Резона больше. А эта гнида за свою шкуру на край земли выведет.