Он повернулся к воителю. Тот хмурился.

— Что ж ты, любезный, человеку обещаешь? Завтра обоза — то уж не будет.

Тот подмигнул.

— А я смотрю, вы издалече будете?

— Издалече, — согласно кивнул Святозар. Отпираться смысла не было. Слишком уж они выделялись на восточном рынке. Белоликие, светловолосые.

— И далеко дорогу держите?

— Далеко, — сощурился Радомир. Ему выспрашивания смуглого торгаша совсем не нравились.

— Небось не только обоз, но и коней добрых ищете?

— Ищем.

— И заплатить готовы?

Святозар вытащил мешочек с монетами, перекинул из руки на руку.

Глаза торгаша загорелись.

— Этот товар не для вас!

Святозар и Радомир переглянулись.

— Иди сюда, — махнул торгаш рукой смуглому босоногому мальчишке. — Смотри здесь.

И направился через рынок.

На выходе указал на широкую улицу, куда и свернули.

— У меня кочевая жизнь в крови. Обозы да кони выносливые. Дед всю жизнь породу выводил да приноравливал…

— Ты нам историю свою рассказывать собрался?.. — нахмурился Святозар.

Торгаш осекся. Но тут же расплылся в улыбке.

— Я к чему это говорю, — дело мое многолетнее. Я за него отвечаю. Уверен, господа заинтересуются. — Торопливо, широкими шагами отмерял ухабистую дорогу. Свернул с улицы в узкий переулок, указал на дом с высокими воротами.

— Проходите, господа дорогие. Зулейка! Гостей встречай.

На порог выскочила смуглая чернобровая женщина. Смолянисто — черная коса за спиной. Она шустро вытерла руки о вышитый узорами передник.

— И чего тебе?

— Ты мне не чего, гостей, говорю, встречай.

Она уперла руки в боки, глянула на входивших хмуро.

— Кого еще…

— Конями моими интересуются с кибиткой!

Она выпучила глаза и даже рот открыла, после всплеснула руками и бросилась в избу. А торгаш заюлил рядом.

— Идем, пока чай — май приготовит, я вам покажу.

И направился за дом. Прошел к высокому амбару, распахнул ворота.

— Вот!

Святозар и Радомир разом глаза протерли. Крытая повозка стояла посреди амбара. Высокая полукруглая крыша не материалом затянута, а железом обита. Окошки по обе стороны под стеклом, из крыши труба небольшая. По углам висят крытые фонари.

Входы с двух сторон.

— А вот и лошадки, — распахнул второй амбар.

Знающий толк Радомир глаза протер.

— Что за чудо такое?

Четверка черномастных коней, холка на четыре головы выше Радомира. Упругие тела, длинные ноги. Ноздри трепещут, глаза горят.

— Сила, как у тяжеловеса, скорость хорошего скакуна, выносливость восточных иноходцев. И едят… как верблюд. Один раз хорошо накорми, и будет несколько суток идти. А уж умные — что с человеком говоришь, все понимают! Золото, не порода!

— Хороши лошадки! — прицыкнул охотник. — Это как же вы их?..

Торгаш улыбался.

— Понравились?

— Сколько ж ты хочешь за коняг? — поскреб в затылке Святозар.

Торгаш снял колпак, почесал голову.

— Идем, за чаем договоримся. — Торговец уже торопливо тянул их в дом.

Усаживал на расшитые цветные одеяла, расстеленные на полу.

Зулейка смотрела широко распахнутыми глазами, разливала чай в пиалы и поближе придвигала тарелку с пловом, насыпала боорсаков, в другую пиалу подливала жирной шоорпы.

— Пейте, ешьте, гости дорогие!

* * *

— Ты смотри — уж сутки без продыха шагают.

Пара, запряженная в удобный для дальней дороги обоз, тянула его по неровной каменистой дороге. Скорости за весь день не сбавляла, ни воды, ни еды не просила.

— А мне все же не верится. Вот к утру посмотрим, не взбрыкнут ли наши коняги золотые. — Святозар нащупал в кармане мешочек с деньгами, похудевший больше чем наполовину.

— Да ты на морды их посмотри, — не успокаивался Радомир. — По мордам видно — умные!

— Что нам от их ума, до Хлада бы довезли, и ладно.

— Это ты не прав! Коньки денег своих стоят! Вот заводик бы открыть по разводу породы, такие за золотую монету, а может, даже к правительственным дворам. Да что правительственным, стражам твоим, и тем друг и товарищ будет и в службе, и в бою. Святозар кивал сонно и зевал. Повозка неторопливо ехала по высокогорью, отбивая из — под колес камушки. Кони шли спокойно, звуков ночных не пугались. Да и хвала хозяину обоза за предусмотрительность. Едва темнеть начало, как зажгли фонари. Они чуть раскачивались и светили тускло, но все же разгоняли вездесущую тьму и освещали дорогу не только по сторонам, но и перед кибиткой.