— Что тебе нужно, Аглая? Чем доказать любовь? — Голос стал хриплым.

— Ты доказал ее у болота… — дрожа, сообщила Аглая.

Его рука перехватила ее за локоть и больно сжала.

— Это минутное… страх… Я сожалею. Все это время сожалел.

— И когда Стаса убивал, доказывая свое служение темному, тоже сожалел?

Игнат отпустил руку Аглаи, отвернулся.

— Он… — Сжал кулаки. — Там не было выбора…

— Выбор всегда есть. Ты свой сделал.

Игнат зарычал, соскочил с козел, хлопнули кожистые крылья, унося его в темное небо.

И почти сразу послышалось ржание коней. Кибитка остановилась.

— К оружию! — рев Радомира.

Выскочил заспанный красный Святозар.

— Что случилось?

Переполошенный Тихон стоял с ощетинившейся бородой перед повозкой и зло посматривал вокруг.

Радомир резал кинжалом воздух.

— Где она?

Тала испуганно хлопала глазами, ежилась сонно.

Все озирались. Аглая пожала плечами.

— Это был Игнат. Он ушел.

— К черту Игната! — взревел Радомир.

Аглая растерялась. Радомир сунул кинжал в ножны, кинулся к повозке. Выхватил из паза один фонарь и начал оглядываться. Остальные с удивлением следили за действиями главы.

Кибитка стояла у широкого моста над рекой. Серый лунный свет играл на спокойной водной поверхности. На противоположной стороне выгуливался дикий табун, покачивая гривами. Тонко ржали игривые жеребцы. Впряженные им вторили, рыли копытами землю и косо поглядывали на переполошенного Радомира.

— Это всего лишь табун! — выдохнул Святозар, подошел и успокаивающе хлопнул Радомира по плечу.

— Не туда смотрите! — раздраженно рявкнул Радомир и указал рукой в сторону моста.

Все оглянулись.

Аглая напрягла взгляд. Ничего… Или… Волосы зашевелились на голове. Силуэт, практически сливающийся с опорой моста. Живой… Отделился. Теперь было хорошо видно укутанную в рваный балахон старуху с отвисшими по колено грудями. Силуэт прикрывал лицо рукой.

— Суш суш таркумда.

Вышел из тени.

У Аглаи волосы зашевелились, когда старая убрала руку от лица. Горбатая, со сморщенным жутким, поеденным оспой лицом. С вытянутым носом и отвисшими губами. Длинные космы висели спутанными клочками с полулысой головы.

В тот же момент в реке послышались всплески. Аглая с трудом оторвала взгляд от старухи. В воде, раскачивая головами и хлопая огромными водянистыми глазами, зазывали мавки. Тонкие голоса выводили заунывное:

— К нам, к нам иди!

И Аглая шагнула.

— Своя! Своя! — прошептала мавкам. И голос ее стал так же тонок и тягуч.

Мавки переглянулись. Аглая смотрела в прекрасные лица.

— Им дарла… тар тарилор, — путаные сложные слова выплывали откуда из глубины сознания. — Своя!

— Своя, своя… — По воде хлопнули длинные волосы. — Беги, беги… новообращенная ведьма… беги, беги…

— Ведьма! — Жуткая старуха протянула худую руку с когтями и указала на Аглаю. Из тени выскользнули еще две такие же сгорбленные бабки.

— Тур тукрк маркутарп.

— Лобасты! — едва шевеля губами, прошептала Тала.

— Кто они?

— Злобные, проклятые ведьмами русалки!

— За что проклятые? — схватилась за плечо дрожащего Тихона Аглая.

— За то, что убивали, сживали со света молодых ведьм…

— Зачем?

— За то, что те красивы и живы, а они нет.

Тала начала осторожно отступать.

Святозар схватился за эфес и тут же вскрикнул. Лицо первой лобасты исказила довольная гримаса. Весь эфес был покрыт ледяной острой коркой. Радомир, видя такой поворот событий, раскинул в сторону руки, с воплем кинулся на старух и тут же оказался в руках первой. Она без малейшего усилия отшвырнула охотника в сторону.

Тала завизжала.

— Беги, беги, ведьма, беги… — заверещали на десятки голосов суетные мавки и кинулись из воды. Десяток стройных женских тел встали на берегу. — Ах, загубят новообращенную… Прочь, прочь… старые злобные… Прочь!

Лобасты обернулись к ним и зашипели. Мавки сморщили разом ставшие жуткими лица и зашипели в ответ.

— Вон, старые! — вскрикнула первая вышедшая мавка, крепкая девица с землисто — водяными глазами и болотным волосом по колено. Старухи оскалили зубы. Мавка топнула ногой, и земля вокруг покрылась тиной. Рядом встали еще четыре девицы.

— Вон! — пронзительными звенящими голосами. И река за их спинами забурлила.

Мавки, наступая, смотрели на лобаст. Те оскалились.

Радомир бежал к повозке. Кони ржали, трясли гривами, хрипели, плененные оглоблями. Охотник вспрыгнул на козлы. Схватившись за руки, бежали к повозке Аглая со Святозаром. Следом за ними скакал Тихон. Тала уже сидела в кибитке и усердно молилась.

— Ех — ха! — удар кнута заставил коней встать на дыбы. — Теперь покажите, стоите ли вы отсыпанного золота!