Тимир смотрел в окно. Солнце уже наполовину поднялось. Лучи скользили по вершинам, играли солнечными зайчиками по стенам залы.

В залу тихо поскреблись.

Китар кивнул, и дверь сама отворилась. В нее, боязливо озираясь, вошел бес.

— Что еще?

— Гаяна, — заплетающимся языком прошептал бес.

— Что с ней?

— Увели. — Бес кинулся к открытой двери. Не успел. Та захлопнулась перед носом.

— Кто? — Интерес жреца к Тимиру пропал, он тяжелым шагом, сузив черные глаза, приближался к бесу. Монстр вжал голову в плечи. — Игнат… у — увел…

— А вы так просто отдали? — От шипящего голоса Китара по коже пошли мурашки.

— Так он же начальник, — выдавил бес.

— А я кто? — Стекла тонко зазвенели. — Я приказал никому ее не показывать даже!.. Для чего она ему?

— Он ничего не сказал… Просто увел…

Из короны скользнула черная тень, красные глаза вспыхнули. Китар стоял, сложив руки на груди. Извивающаяся черная тень скользнула через залу. Тимир отвернулся. Бес заорал. Стекла содрогнулись, по ним пошла паутинка трещин. И крик смолк.

— Ты можешь подумать, — раздался спокойный голос Китара. — Гаяна все равно пойдет в Обитель. Там ее и настигнем. Она сможет тебя благословить, едва мы войдем. Ты станешь жрецом. В противном случае, — он развел руками. Шепот превратился в зловещий шелест. — Я оставлю тебя там. Чтобы ходил вокруг башни и знал, что потерял.

Правитель развернулся на каблуках, скрипнули под ними половицы, прошел, взял с трона корону и неспешно вышел из залы.

А Тимир продолжал стоять, смотря на блестящие в рассветных лучах вершины деревьев. Туда, где была пустота.

Дверь открылась тихо, и в нее скользнул бес. Тимир ощутил его спиной. Как и ту, что шла следом. Лицо жреца вспыхнуло облегчением и злостью. Аглая жива! Но с ней снова бес.

Тимир оглянулся.

Топот маленьких ног рванул через залу. Тихон остановился рядом, сопя и бормоча. Ручонки обняли за ногу.

Тимир погладил домового по голове.

— Я догадывался, — кивнул бросившейся к нему знахарке. Обнял.

Радомир почесал лоб и все — таки подошел, хлопнул по плечу. А Тимир все не сводил напряженного взгляда со стоявшей в нескольких шагах от него Аглаи. Губы ее дрожали. Она сделала неуверенный шаг и снова остановилась. Едва сдерживая себя, чтобы тоже не кинуться ему на шею, не уткнуться в грудь, не заплакать от счастья видеть его живым.

— В гляделки успеете наиграться, — прервал встречу Игнат, взмахнул лапой. Посреди залы образовалась воронка. Он оглянулся. — Так и будем стоять, ждать, когда нас здесь накроют?

* * *

Это я их нашла!

Нейла в бешенстве мерила комнату шагами.

Правитель за всю дорогу не сказал ни слова. Отвел место в покоях, приказал ожидать и пропал. Единожды к ней зашла седая неразговорчивая тетка с желтыми глазами и жутковатым лицом. Вид портили еще и выпирающие из — под толстой губы кривые клыки. Она молча поставила поднос с едой и удалилась. Нейла сразу же кинулась следом, но дверь уже была закрыта снаружи. Зло пнула створку. Перекусив, начала обследовать комнату. Небольшое окно зарешечено. Кровать, тумба и шкура на полу. В стене единственная дверь, за ней небольшая купель и ведро для нужд.

Вот так.

Нейлу от злости перекосило. Она пнула ведро и вернулась в комнату. Легла на кровать, уткнувшись лицом в белоснежную подушку. Хотелось выть. Нейла колотила по подушке ладонями, кусала ее угол.

Легкий шорох заставил остановиться. Нейла подняла голову. Из — за портьеры выступила поглощенная.

— Вовремя! — сухо бросила Нейла и села, приглаживая растрепанные волосы.

— А чего ты ожидала?

— Свободы! — честно призналась Нейла.

Поглощенная зевнула, прошелестела балахоном по комнате, выглянула в зарешеченное окно. Внизу было шумно. Да и не мудрено, почти полдень. За воротами стучали лавочники, кричали торгаши и шумно проносились кареты.

— Тебе никогда свободы не видать, или ты забыла?

— Не для себя.

Поглощенная пожала плечами, отошла от окна. Провела тощей рукой по тумбе, поморщилась, на бледных пальцах осталась пыль, а на поверхности тумбы разводы. Нежить еще раз коснулась, поверхность с треском лопнула, почернела, по стенкам пошли трещины.

— Не люблю пыль. Напоминает о том, кто я сама.

— Прах… — поморщилась Нейла. Поглощенная покосилась на девушку.

— Я прах. Твоя жизнь прах. Наивная. Нужна ли Караху свобода такой ценой?

Нейла обхватила голову руками.

— Что теперь говорить…

Поглощенная вытерла ладонь о балахон, присела рядом с советницей.

— У меня к жрице дело свое, особое. Если все сложится, может, и будет свобода, — тяжело вздохнула. — Не одна ты о ней мечтаешь, советница.

Помолчала. И спокойно добавила:

— Слышишь топот? Гаяна сбежала.