Выглядела она так же молодо, как ведьмы, перешагнувшие столетний возраст. Но если первых поддерживала Белая магия, то травница в клубах дыма поблескивала голубым. Данталион выдохнул на неё еще одно сизое облако с запахом трав чужого мира, и теперь искры темной магии вокруг Эммы видела даже Жизель. Иногда они вспыхивали особенно ярко, и сквозь совершенный образ прекрасной женщины, проглядывало истинное лицо травницы. Лицо старухи, обрамленное жидкими волосами. Она оставалась человеком, а потому на вечную или хотя бы очень долгую жизнь рассчитывать не могла.

Да еще и слуга Темных, что присосался к её сердцу, подтачивал без того слабые силы. Сгусток белого света сидел в теле Эммы давно. Успел прорасти в голову и пустить корни глубоко в ноги. Обе женщины его не видели, а демон не уставал любоваться.

Все снова завязывалось в один узел. Исцеленная Селеста, символы в сарае Изабэль, слуга в теле Филиппа. Темные колдуны тоже охотились за заклинанием из Книги Рода. Подобрались очень близко, но почему-то не смогли его получить. Интересно. Хитрая белая ведьма могла потребовать в обмен на заклинание не просто жизнь дочери, а спокойную и безопасную жизнь на двадцать, сорок или сто лет. Темные иногда соглашались на долгие контракты. Особенно, если предмет сделки считали стоящим. Выяснить бы точнее. Изабэль мертва и теперь условия сделки знала только Эмма.

– Что угодно моему господину в лавке травницы? – улыбнулась она. По-прежнему обращаясь к демону, как к Темному колдуну. Значит, силу Ада видеть не могла. Прекрасно.

– Я обещал прекрасной мадемуазель, что верну ей голос, – ответил Данталион, широким жестом указывая на перепуганную служанку. – Мне нужны травы. Особые травы.

– Я понимаю, – учтиво ответила Эмма и подошла к столу с мешочками. – Желтый лист, красный корень и голубая ягода – все верно?

Демон догадался, что это проверка, но какие травы нужны для микстуры, просто не знал. Темная магия не ограничивалась даром, как у белых ведьм, и склонностями, как у демонов. Любой колдун мог выучить любое заклинание, но не каждому позволялось. Темные жестко делились на кланы целителей, путешественников, правителей, воинов, повелителей мыслей, заклинателей погоды. Если Данталион хотел получить лечебные травы, должен был представиться колдуном из клана целителей. Но он решил поступить иначе.

– Меня зовут Аваэль Изазу, – назвал демон клан путешественников. – Я впервые в вашем славном городе и совершенно растерян. Дал обещание, которое не могу выполнить. Пожалуйста, не оставьте в столь трудный час. Помогите, а я щедро отблагодарю.

Данталион снял с пояса кошелек с последними золотыми монетами и положил на стол. Раз Эмма силу Ада не видела, то можно впервые за все время, проведенное в Брамене, вспомнить свою склонность подталкивать людей к неправильным решениям.

Клановые правила для тех, кто носил слуг Темных у сердца, равносильны приказам. Не подергиванию нитей контроля, а именно жестким устным распоряжениям. Нарушить их, конечно, можно, но не стоит. Если Темные не снизойдут, чтобы наказать лично, пришлют инквизиторов. Эмма обязана отказать наглому путешественнику и выставить его за дверь. Травы только для целителей, просьбы не помогут. Но Данталион уже окутывал её силой Ада, рождая в душе протест и желание нарушить все глупые правила и чужие распоряжения.

Склонность всегда работала мягко и незаметно. Заряды подчинения, как у юной Дюбуа, большая редкость. Обычно человек чувствовал тепло и умиротворение, будто плечи укрыли шерстяным плащом. Голос демона казался прекраснейшей музыкой, суждения правильными, а просьбы настолько мелкими и простыми, что не стоило над ними задумываться. Сразу сделать и нырнуть обратно в успокаивающее тепло.

– Благое дело ведь свершится, – лучезарно улыбался демон. – Девица, так долго и не справедливо страдающая, обретет дар голоса. Сможет петь колыбельную детям, читать молитвы, рассказывать другим, как щедры боги на чудеса. О, если бы мои братья из клана Герассу знали о беде юной Жизель, обязательно бы пришли на помощь. Но здесь только я и ваша милость, Эмма. Ведь все травы есть, осталось только сварить микстуру. Я уверен, вы справитесь столь же блистательно, как врачеватели Герассу. А, может, даже лучше. Милосердие идет из женских рук куда охотнее, чем из мужских.

Промахов у высшего демона не бывало. Румяная от смущения травница поставила в центр стола ступу и отправилась разжигать огонь. Данталион зорко следил, чтобы силы Ада вокруг Эммы было как можно меньше. Некоторые слуги Темных умели её чувствовать. Такую тонкую и четко отмеренную, конечно нет, но стоило демону надавить сильнее, как сгусток у сердца встрепенулся бы и перехватил контроль над разумом травницы. А герцог бы предпочел вернуть голос Жизель и узнать тайну исцеления Селесты, не раскрывая себя.