Сбегу из Брамена и буду жить где-нибудь в глухой деревне. С моим статусом приговоренной к сожжению ведьмы – самое оно.

– Что вы, мадемуазель, – всплеснула руками Верховная. – Вам обязательно нужен покровитель. Без сильного защитника не выжить.

– Без Туссэна Пекара?

– Без господина До, – ответила она, и колдун появился на пороге комнаты.

Пригоршня амулетов хрустела в кулаке. Взгляд еще не безумный, но уже заведенный до предела.

– Уходим, Селеста. Путь пока чист, но это ненадолго.

– А куда мы? – задала я вопрос, который должен был прозвучать сразу же, но его вытеснили другие мысли.

– В столицу. Туссэн ждет нас в повозке. Если не поторопимся, его придется догонять. Роу, что ты копаешься?

– Собираюсь, господин.

Голос Аморет потух, движения замедлились. Верховная ведьма, согнувшись над корзиной, сосредоточенно собирала мою грязную одежду.

– Уходим, – прошипел колдун. – Оставь корзину! Брось эти тряпки! Роу, ты меня слышишь?

Аморет замерла с комком одежды в руках. Все еще горбилась и судорожно кривилась, словно ее током било. Хозяйственная женщина никогда не бросит дорогое платье. В Бармене его так тяжело достать.

– Сейчас, сейчас, господин.

Что-то не так, я видела. Еще две минуты назад Аморет была совсем другой.

– Контроль ослабевает, – прошептал колдун. – Не по зубам слуге оказалась Верховная ведьма. Она яростно сражается за свое тело. Источник всего сущего, до чего же не вовремя!

– Может, ее убить? – предложила я и не поверила собственным словам.

Голос звучал, как чужой. Мысль и вовсе была дикой. Но, с другой стороны, Аморет не собиралась меня щадить. Не появись господин До, я бы уже участвовала в ритуале, а потом все равно отправилась на костер. Гуманизм не всегда уместен. Самооборону никто не отменял.

– Да, – согласился колдун и закатал левый рукав рубашки почти до шеи. – Хорошая идея, мадемуазель.

– А мы выйдем из тюрьмы без помощи Верховной? – вдруг запаниковала я, видя, как татуировки Темного хищно вспыхнули синим цветом.

– Все равно Роу скоро потеряет контроль, и Аморет начнет мешать. Поэтому, чтобы не прорываться наружу с боем, ее лучше убрать прямо сейчас.

Колдун обвел пальцем несколько завитков, и Верховная захрипела. Я не думала, что отреагирую так остро. Никогда, наверное, не привыкну. В фильмах все показывают совсем иначе. Просто. Обыденно. Герой давит на курок с каменным лицом, и злодей падает на пол. Ты знаешь, что актер встанет. Что это игрушечная смерть, ненастоящая. А сейчас Аморет задыхалась, то раздирая пальцами горло, то впиваясь себе в волосы. Та грань, что отделяла ее от смерти, никак не приближалась. Колдун мучил, изводил, а я была готова закричать: «Да хватит уже! Добейте или отпустите ее!»

Но с губ ведьмы вместе с пеной сорвался последний хрип. С широко распахнутыми глазами Аморет осела на пол. Ковен лишился главы. Темный колдун остался без марионетки.

– Пойдемте, мадемуазель, – позвал он, взяв меня за локоть. – Вам еще нужно попрощаться с отцом.

– Филипп! – дернулась я, представив такой же стеклянный взгляд у человека, подарившего мне отцовскою любовь. – Не трогайте его, умоляю! Он жив? Он еще жив?

– Жив, – поморщился колдун. – И хочет вас видеть. Потрудитесь объяснить ему, почему уедете в столицу с женихом и возьмете с собой кучера. Хорошо? Теперь идем.

Темный тащил меня за собой, не давая опомниться. Тепло комнаты стражников сменилось холодом и сыростью подвала. Я снова ничего не видела в темноте, боялась шороха шагов и того, что господин До все-таки меня обманул. Сейчас мы зайдем за угол, а там мертвый Филипп.

– Папа! – звонко вскрикнула я и бросилась к нему.

Часовщик раскрыл объятия, поймал меня на весу и поцеловал куда-то в висок. Так крепко сжал, что ребра заболели. Большой, сильный и добрый Филипп. Он все-таки потерял свою семью. Теперь и я уезжала.

Представить не могла, что больше его не увижу. Гладила отца по плечам, сочиняла какую-то ерунду про Туссэна, свадьбу и столицу, а сама не могла забыть лицо мертвой Аморет. Словно до сих пор стояла в той комнате и слышала ее хрип. Колдун убил ее, не задумываясь. Просто потому что она мешала. Вот так походя смахнул чужую жизнь, как соринку с рукава. Знали бы жители Брамена, кому поклоняются в соборе. Ради чьих богов ведьмы горят на кострах. Я, наконец, ответила на свой же вопрос: «Почему их звали Темными?» Вот поэтому. Целитель из клана Герассу убивал быстрее, чем лечил. Ласково трогал мои синяки на запястьях, рассуждал о совести и воспитании, а потом задушил Аморет. Если для Темных врачей человеческая жизнь ничего не стоит, то я не хочу смотреть на их боевых колдунов. Уж лучше демон. Герцог Ада.

– Поезжай, дочка, – вздохнул Филипп и погладил меня по щеке. – В столицу, значит, в столицу. Куда угодно, лишь бы ты была в безопасности. Пошли весточку, когда сможешь. Мы с Андрэ будем по тебе скучать.