– Ваш дом очень далеко, Ольга, – холодно ответила женщина. – Там, где теперь моя дочь Селеста. Её убили вчера ночью. Я не успела оплакать потерю, как взялась за ритуал. Когда-то моей бабушке про него рассказывала её бабушка, а ей другая бабушка, но сохранилась только одна запись. Может быть, я неверно истолковала древний язык. Вы правы, я ошиблась. Вместо души Селесты вытянула из Края усопших вас. Простите, что нарушила ваш покой.

– Дурдом! – громко прокомментировала я. – Предупредила ведь, что не в курсе сценария, замысла, планов и так далее. Я не ваша актриса, я – посторонний человек. Хотя хватит уже. Я сама уйду.

Я откинула одеяло и рванулась встать, но запуталась ногами в длинной сорочке. Черт! И не лень же было переодевать! Черт! Черт! Я под сорочкой совершенно голая!

– Верните одежду, – начала я злиться. – Это уже не смешно! Сядете за воровство и насильственное удерживание в плену!

– Тише, – замахала руками женщина. – Я не воровка. Ваша одежда осталась в вашем мире. Перенеслась только душа. Вы в теле моей дочери. Тише, а то нас услышит Филипп. Он не знает еще о смерти Селесты. Прошу вас, успокойтесь.

Она чокнутая? Я все-таки в дурдоме? Кучеряво нынче психи жили на казенные деньги. Театрализованные представления разыгрывали, пьесы сочиняли. Затейники. Куда там анекдотам, в реальности покруче все обстояло. Где тут Наполеон с Жозефиной? Лишь бы не к буйным угодить, а то я девушка хрупкая, не отобьюсь толком. Глаза могу выцарапать, за волосы оттаскать, но боевые искусства видела только в фильмах про Чака Норисса и Ван Дама и те помнила плохо. Отец их любил, а я мультики в то время смотрела.

– Хорошо, я легла, – решила подыграть психопатке, дабы выиграть время на раздумья. – Видите? Успокоилась. Давайте еще раз. Где я?

– Альмадинское королевство, – начала издалека Изабэль, – город Брамен, дом семьи Дюбуа.

– Ага. Эпоха? Век? Год?

– Сто пятьдесят шестой от воцарения рода Альмадинов. Ольга, я хочу, чтобы вы поняли и постарались меня простить. Я не могу вернуть вас обратно, вам придется остаться моей дочерью до конца её земной жизни, хотя я теперь не знаю, сколько ей отмерено, раз я провела ритуал. Белая магия никогда не отзывалась на мои мольбы так щедро. Может, всему виной боль от утраты? Моя Селеста. Моя любимая дочь. Как же жестоко меня наказали! Не живая и не мертвая. Чужая. Что же теперь будет? Верховная в ярости, Ковен в ярости, инквизиция… А Филипп? О, Филипп никогда меня не простит.

Женщина разрыдалась, а я мечтала не поехать крышей окончательно. Круто мат.часть продумали. Королевство, магия, инквизиция. Стоп.

– Вы ведьма, что ли?

– Да, – кивнула Изабэль. – Охранительница. Так называют тех, кто ставит защитные чары. Силой с Верховной не сравнюсь, но место в Белом ковене занимаю достойное. Селеста была целительницей.

– Доктором, значит. А Филипп? Он этот, как его… ведьмак?

Изабэль пересела на кровати дальше от меня и сложила руки на коленях. Красивые руки, как у модели. И, кажется, я ошиблась на счет сорока лет. Ей не больше тридцати пяти, а на вид так вообще двадцать, просто накрасилась по-взрослому. Слишком густо. Брови нарисовала, напудрилась, румяна тоже положила.

– Филипп – мужчина, – Изабэль сообщила очевидный факт, как откровение. – оН не ведьмак и даже не Темный колдун. Белая магия в роду передается только от матери к дочери. Мужа ведьма вольна выбрать себе любого. Хоть каменщика, хоть плотника.

– Демократия, чё, – восхитилась я. – Гляди-ка, прогрессивное королевство, не дремучее средневековье. А вместо лампочек в люстре обычные свечи. Кстати, респект за обстановку. Аутентично аж жуть. Прям каждая мелочь, как из музея.

Изабэль снова нахмурилась, и я примирительно подняла руки, откинувшись обратно на подушку. Молчу, не мешаю. Дверь-то вон там, за её спиной. Осталось отправить заботливую маму за водой и дать деру. Надеюсь, замки тут не амбарные. Если что, можно окно выбить. Из кровати не видно, какой этаж, но психбольниц на десятом этаже не бывает. Дурики народ резкий и дюже внезапный. Чуть санитары глазом моргнут, они в окно. Так что близехонько мы от земли. Стулом раму выбью, и нет меня в этом бреду.

– Продолжайте, продолжайте, – разрешила я Изабэль, – очень интересно.

Ведьма задумалась, будто я её отвлекла, а потом встала с кровати и пошла к шкафу. Когда распахнула дверцы и начала снимать коробки, я чуть не подпрыгнула. Книги! Настоящие музейные реликвии, написанные от руки! Да они немыслимых денег стоили, кто мог доверить такое сокровище психам? Здесь явно что-то не так.

Пока Изабэль шуршала пергаментными страницами, я слезла с кровати и крадучись пошла к окну. Этаж, к сожалению, не первый. Второй. Снаружи все те же отменно выстроенные декорации и массовка в исторических костюмах. Ни кинокамер, ни суеты членов съемочной группы. Словно я на самом деле внутри фильма или другого мира.