– Отвратительно, – солгала я. – Хуже не бывает. Не знаю, кем вы себя возомнили, но я не впечатлена. Последний крестьянин, вернувшийся из хлева со свиньями, и тот лучше.

Данталион рывком оказался возле меня, схватил за руки и завел их за спину. Сила у герцога была по-прежнему адской. Жизель отлетела в угол крытой повозки и ударилась головой.

– Крестьяне нравятся, мадемуазель Дюбуа? Что ж я могу привести одного, чтобы вы сполна ощутили разницу.

Поцелуй демона был грубым. Он не добивался взаимности, не выражал чувства, а просто брал то, что считал своим. Наплевав на меня, растоптав даже ту симпатию, что успела появиться. Как зверь.

– Отпустите, – я стонала и вырывалась, но герцог только крепче сжимал в объятиях. Губы горели, голова кружилась, я чувствовала, что слабею. Еще немного и сдамся, руки безвольно повиснут плетьми.

– Хватит! – из последних сил крикнула я и демон отстранился, но из объятий не выпустил. На шее герцога прямо над воротом камзола стянулась белая удавка. Договор действовал и защищал меня.

– Вот видите, – прошептала я, пытаясь дышать нормально. – Клятва не позволит причинить мне боль. Не советую пробовать снова. Вы смертны, не забывайте.

Данталион коснулся пальцами шеи и молчал, пока удавка не исчезла. Жизель плакала, закрыв лицо руками. Съездили на кладбище. Поклонились могиле Изабэль.

***

Выбравшись из повозки, Данталион почувствовал на себе тяжелый взгляд кучера. Слуга слышал крики и теперь гадал, кого посмел обидеть заезжий гость. Обе женщины растрепаны, недовольны, но Жизель еще и с мокрыми щеками. От кучера в демона полетело облако черного перца. Герцог привык к эмоции гнева, но каждый раз  морщился от резкого запаха. В мысли можно было и не заглядывать. Чуть позже к перцу примешался аромат свежей выпечки. У людей так пахла забота. Кучер отвел Жизель в сторону и вытер её слезы ладонью. На вопросы служанка не отвечала, но мужчине с проснувшимся инстинктом защитника достаточно молчания. «Тебя месье обидел?» И тишина. Конечно, как могло быть иначе? Похотливый аристократ, привыкший, что служанки доступнее проституток. А сердобольная хозяйка бросилась защищать, потому и кричала. Вон стоит, губы на месье дует. Хорошая, все-таки, у них юная мадемуазель. Добрая.

Вот так и рождаются сплетни, но версия кучера лучше, чем правда. Вышел герцог из себя, разозлила девчонка. Ни одна его любовница не жаловалась на ласки, а Селеста нос воротила. Поцелуй не понравился. Не об удовольствии тогда думал, через грань миров шагал. Да и было влечение с тонким ароматом жасмина. Было, герцог отчетливо помнил. Сейчас нет. Ведьма билась в его руках, и вокруг разливался запах прелой листвы. Отвращение. Это раздражало еще больше. В тот момент демон и перешел черту, когда попытка проучить превращается в желание сделать больно. Удавка сомкнулась на шее мгновенно. Договор действовал в обе стороны.

Девять кругов Ада, он теперь к ведьме даже прикоснуться не сможет? Девчонка будет дергаться и хлестать ненавистью, а магия решит, что ей причиняют вред? Проклятый ритуал на крови! Не зря его придумала женщина.

– Месье, мы на кладбище пойдем или вы будете склеп издалека рассматривать? – недовольно спросила Селеста.

Букет эмоций от неё начинал надоедать. Всё острое, неприятное.

– Ведите меня, мадемуазель, или прикажите служанке. Я не знаю, какая из мрачных каменных глыб – ваш семейный склеп.

Кучер вместо того, чтобы отпустить Жизель и выполнить волю хозяйки,  крепче прижал её к груди. Его еще не хватало. Отважный и благородный влюбленный. Демон хотел убрать одни глаза и уши, подселив исчадия Ада в служанку, а получил в придачу к ним другие. Убить бы обоих, но самому нельзя. В семье Дюбуа слишком много ведьм. Даже если сжечь тела слуг, охранительница Камилла отпечаток силы Ада почувствует, а Селеста увидит. Скандал опять будет, и тогда о ней, как о союзнице, можно забыть. Вот до чего доводит несдержанность. Любая мелочь превращается в проблему.

– Жизель, – строго, но с оттенком усталости в голосе позвала Дюбуа. – Проводи нас, пожалуйста, к могиле матушки. Оноре, жди здесь.

Волна эмоций от кучера пошла рябью, но постепенно все запахи сошли на нет, оставив только сандал смирения. Отбилась от рук прислуга в доме Дюбуа. Упираются, своё мнение имеют. Изабэль распустила? Или им молодая хозяйка не указ?

Жизель, наконец, пошла к ограде кладбища. Селеста, взмахнув черной юбкой платья, отправилась за ней. А герцог Ада, как наказанный ребенок, следом. Хорошо. Пусть будет так. Останется с ведьмой наедине, разберется.