Не знаю, откуда каменщик будет списывать образ. Инстаграма с фотографиями в Брамене не было. Возможно, у старшего Дюбуа остался портрет. Состояние семьи позволяло оплатить подобную роскошь. В лавке на Филиппа, кроме него трудились два подмастерья, и отбоя от заказов не было. Он ремонтировал старые часы и делал новые. Мог просидеть за работой половину ночи, если попадался сложный ремонт или влиятельный клиент. Вот и сегодня с утра укатил на второй повозке, а меня оставил бродить по кладбищу с демоном.

Данталион молча и деловито обошел вокруг каменного гроба. Овес держал на ладони, периодически на него посматривая. Девицы гадали на кофейной гуще, а демоны по злакам?

– Что говорит овес?

– Ничего, – поджал губы демон. – На пороге склепа порозовел, а внутри снова стал светлым. Вы верите, что ваша матушка могла оставить семейную усыпальницу без защитных чар?

– В семье Дюбуа две охранительницы. Есть еще тетушка Камилла. Мама рассказывала, что ведьмы сами на себя чары не накладывают. Все защитные контуры в поместье ставила её младшая сестра.

Герцог удивленно поднял брови, и я испугалась, что ляпнула чего-то не того. Демоны не знали подобных тонкостей? Я неожиданно выдала великую тайну?

– Может, у вас овес бракованный?

– Нет, с зернами все в порядке, – задумчиво ответил демон. – С тимьяном тоже. Другого я ожидал от похода в склеп, но три «нет» в ответ на один и тот же вопрос – тоже результат.

Я нетерпеливо переступила с ноги на ногу, но осталась на месте. Клещами из него тянуть информацию? Надышался дымом, и реакции замедлились? В тимьяне вроде не было наркотических веществ.

– Мессир, мне холодно и неуютно. Здесь лежат несколько поколений ведьм рода Дюбуа. Мы нагло тревожим их покой. Если у вас есть, что сказать, говорите.

Демон высыпал в мешочек овес и стряхнул два прилипших к ладони зернышка на пол. Проводил их взглядом, хмыкнул и потом, наплевав на почтение к усопшим, начал отодвигать крышку саркофага Изабэль. Камень заскрежетал на половину Брамена. Тяжелая плита с трудом поддавалась, и демон не стал снимать её полностью. Я в панике зажала нос рукой, чтобы не надышаться трупного запаха. Изабэль похоронили недавно, тело не успело истлеть до костей. О, белая магия, вонь глаза разъедает. Меня чуть не стошнило, когда демон, не дрогнув, наклонился к приоткрытому саркофагу и даже потрогал что-то рукой. Мамочки, пусть он перестанет! Я сбегу сейчас!

– Прошу прощения, мадемуазель Дюбуа, я должен был убедиться, что в саркофаге действительно ваша покойная матушка.

А куда она могла деться? Как положили, так и лежит. Я все еще боялась вдохнуть.

– Отпечаток духа стирается с тела после смерти, – будто издеваясь, медленно и подробно объяснял демон. – Зато остается отпечаток магии убийцы. Чтобы его спрятать, тело нужно сжечь. Или утопить. А можно всех обмануть и положить в саркофаг другое тело. Но там все-таки Изабэль. Значит, её убили, не призывая силу Ада, магию Темных и вашу собственную белую магию. Я проверял трижды. Родственную силу я и так чувствую. Дым тимьяна льнет к плетению темных колдунов, а если поднести овес к чарам белых ведьм, он покраснеет. Склеп настолько чист, что я не верю. У соседей тянутся шлейфы трех сил и свиваются в узоры. Здесь же специально прибрались. Мадемуазель, вы меня слушаете? Голова кружится? Может быть, вам выйти на воздух?

Я плюнула на тайны применения магии и выскочила из склепа, как ошпаренная. Все равно не понимала и десятой части, зато вывод запомнила. Изабэль убили без помощи действующих в мире сил. То есть яд в куриных потрохах был просто ядом без магических изысков. Или преступник-маг сообразил, что его могут обнаружить и замел следы, или белую ведьму убил обыкновенный человек. Герцог верил в первое, а я жила в семье Дюбуа и ставила на второе.

Уж очень расстроился Андрэ, что наследство матушки перешло к Селесте. Так и должно быть, но то ли старший брат за семнадцать лет не привык к неизбежному, то ли ждал другого результата и разочаровался. Пил с горя, шатаясь по кабакам. Филипп неожиданно стал главой семьи и начал заниматься воспитанием детей. Вряд ли уважаемого в городе часовщика устраивало положение официального подкаблучника. Жениться он мог и по любви, а уж потом искренне страдать.

Камилла тоже активно пыталась сбагрить Селесту замуж и заглядывалась на место Изабэль в Ковене. Страшна женская зависть и способна на любые подлости. Тетя как раз знала, что магия оставляет след, и потому могла прибраться за собой. А впопыхах снять еще и защитные чары. Ну, не предвидела явление герцога Ада, которому это покажется подозрительным.

И не стоило забывать про слуг. В лучших традициях романов Агаты Кристи убийцей мог оказаться садовник. Вдруг неудачное заклинание Селесты сделало Жизель немой и криворукой ведьме решили за это отомстить? Или Изабэль кого-нибудь обидела. Средневековье. Никто с врагами не церемонился. Вместо исков в суды и порицающих статей в бложиках, сразу хватались за ножи, яд и боевые заклинания.