Поясом, как оказалось, назывался широкий кованый обруч, защелкивающийся на сложный запор. Прикованная к нему массивная цепь была заперта на каменной колонне внушительным замком, я даже почувствовала себя волкодавом на привязи. И только теперь вдруг вспомнила, что сами шеоссы ничем таким не привязывались, когда возвращали деда.

– Мы же открывали путь около дубов, – пояснила Шейна. – А они без разрешения никого из нас не отпустят. Ну и энергии дадут сколько нужно, а остатки соберут.

– Тогда почему… – Договорить мне не дали.

– Подумай сама. Ты же сообразительная, – ободряюще усмехнулся дед.

– Не спорю, есть такое, – не купилась я на похвалу. – Но у всего бывает предел. Мне за последние дни столько раз пришлось вывернуть мозги наизнанку, что они уже хотят отдохнуть.

– Потому что ты привязала к себе очень мощный артефакт, – с укоризной глянув на Беса, доходчиво пояснила княгиня. – И теперь должна знать, какую мощь носишь на руке, и уметь с ней справляться.

– Спасибо, Шейна, – поблагодарила от души, понимая, как прав был дед.

Уж до такой мелочи я могла бы и сама додуматься, все же не впервой к себе вещи привязывать. Правда, прежде такое случалось в игре, а не в реале, но суть та же.

– Давай представляй мансарду, – велел дед. – Но не просто помещение, а как ты открываешь туда окно. Если не пойдет, мы поможем.

Разумеется, с первой попытки у меня ничего не получилось. И со второй тоже. Я начала понемногу паниковать, представляя, как ждут этого портала Наташка с Леттенсом. Ну и Зверобой, ведь ему приходится сидеть там, чтобы их охранять.

– Варвара! – строго окликнул дед. – Прекрати нервничать и думать не о том. Забудь про всех. Управляемый ментально артефакт ощущает твои мысли и должен выбрать из них четкое распоряжение. Но его нет, ты суетишься, как клушка около цыплят. Представляй только окно, через которое ты видишь мансарду. Пол, коврик, дырка посредине…

– Поняла, – огрызнулась я и вообразила, как заглядываю в хорошо знакомую комнату через балконную дверь. Сначала изображение мутное, как в тумане, но я открываю последнюю дверцу и вдруг отчетливо вижу на коврике не дырку, а Наташку и Леттенса. И еще какого-то парня, которого они крепко прижимают к себе.

– Трое, – шепчет над ухом дед. – Бери их, Варя, и тяни, как рыбу на крючке.

И я старалась тянуть изо всех сил, отчаянно боясь, что не удержу. Но чья-то твердая воля уже подхватила, поддержала и помогла дернуть.

А в следующий момент они уже стояли перед нами, растерянные и нагие, и Шейна ловко накидывала на них легкое покрывало.

– Сейчас, – отходя от потрясения, выдохнула я и создала всем шорты и майки.

Почему-то уже привычной камуфляжной расцветки.

– Варя! – заметив меня, ринулась вперед Наташка. – Мы уже там? А Тарасик?

– Все здесь и все здоровы, – засмеялся дед, и в его голосе я расслышала облегчение.

– А мы Лешу привели, – обрадованно затараторила Натаха. – За него Зверобой попросил. Он вам всем привет передавал, а Сергею Петровичу велел наедине сказать…

Она уставилась на деда и замолчала, рассматривая его недоверчиво, как фокусника:

– Это вы?!

– Я, – кивнул Бес со смешком. – Идем, провожу в столовую.

Подхватил Натку под руку и повел к дому.

– Как я счастлив! – распахнув руки, выдохнул Леттенс. – Дома так хорошо!

– А нам показалось, что жарковато, – беззлобно проворчала на своем родном языке Шейна. – Ну, идем обедать? Варья, поговори с юношей, у тебя лучше получится.

– Привет, Леша, – улыбнулась я пареньку, прикидывая, сколько ему может быть лет, пятнадцать или больше? – Не волнуйся, тебя тут никто не обидит.

– Я знаю, – серьезно кивнул он, – мне дядя Влад объяснил. Он часто к нам в детдом приходит и всем помогает, кого прижимают.

– Сколько тебе?

– Через полгода семнадцать. Думал, успею уйти на свободу, пока родители не заявились. Не успел…

– Что с ними?

– Алкаши. Но принесли справку, что больше не пьют и хотят забрать домой. А я запах слышу – пустырника. Они меня один раз уже забирали. С утра в доме грязно, холодно, есть нечего. Вставай и иди бутылки собирать или под магазином в просроченных продуктах копаться. Или милостыню в переходе… А мне учиться нравится, и позвоночник больной. Они меня в детстве роняли. Лечить нигде не берутся. Вот дядя Влад и сказал – иди, есть такое место, но не забудь, я за тебя поручился. Да разве ж я забуду?

– Позвоночник у тебя уже в порядке, – твердо сказала шагавшая следом Шейна. – Не горбись, иди прямо. Боли не будет. А про этот мир я сама тебе расскажу и языку научу.

Потянула парня и увела вперед.

– Он здесь совсем по-другому ходит, – тихо вздохнул нагнавший меня Леттенс. – Так что еще случилось?