– Прежде Варя была упрямее и медлительнее, – расстроенно признал Бес, – зато доверчивее. Вы не представляете, какую боль она испытала. Если бы знал заранее, никогда бы не согласился на этот план. Лучше просто запер их где-нибудь подальше.

– Представляем. Я тоже ощутила, – печально качнула головой княгиня. – Но шеосса невозможно запереть, и остановить – тоже. Нам пора, времени на подготовку очень мало.

– Уходим, – кивнул Винк, тоже меняя обличье.

Последним зеленую шубу накинул Рэйльдс и, лишь на миг оглянувшись на море, где уже потерялась одиноко летящая наперекор всему волна, помчался за собратьями.

– Рыбы, рыбы! Нет у меня рыб! – бурчала я, поглядывая на Пуля, уцепившегося за корму двумя лапами и слаженно болтавшего в воде всеми остальными.

Ритм он поймал не сразу, а скорость увеличил только после того, как я добавила ему умение преобразовывать нижнюю часть конечностей в плавники и ласты. Причем по его собственному усмотрению.

В первые минуты лодку штормило. То бросало из стороны в сторону, то крутило на месте, то вообще волокло задом наперед. А за кормой то вставал мощный фонтан брызг, то металось не менее двух десятков разнообразных щупалец, однако экспериментам Пуля я не мешала.

Лишь создала себе вместо платья купальник и шляпу типа сомбреро. Да герметически заперла единственную каюту, чтобы после не заниматься откачкой воды.

Постепенно, методом проб и ошибок Пуль нашел оптимальный вариант, и теперь мы мчались неизвестно куда, наслаждаясь солнцем и свободой. Я лежала на носу в шезлонге, глядя вперед, а Котя и мураши расположились на корме. Для них пришлось создать навес и охапку свежего сена, и они тихонько копошились, выбирая из корзинки самые спелые яблоки. Время от времени пытались угостить и Пуля, но он приспособился на ходу выхватывать из воды зазевавшихся рыбок. Порадовавшись сообразительности паука и похвалив его за находчивость, заодно велела изредка делиться уловом с Котей. А еще обливаться водой, если будет жарко.

И вскоре на моем судне властвовали покой и порядок. Но не в душе́. Раз за разом прокручивая в памяти произошедшее и совершенно не узнавая саму себя, я расстраивалась все сильнее. Вот с чего мне вдруг приспичило обвинить деда во лжи? Он и прежде никогда не открывал своих замыслов, особенно при посторонних. А сейчас они задумали какую-то операцию – несомненно, тайную. Ну и зачем мне было знать, кого собрались ловить шеоссы и верховные магистры? Если все мои враги уже пойманы и наказаны?

И даже если бы мне вдруг захотелось влезть в их взрослые интриги, то можно было подойти к делу более творчески и деликатно.

Разумеется, я отлично понимала, что сама заранее накрутила себе нервы разговором с Шейной, да потом еще эта хабалистая невеста, как назло, под настроение попала… Но ведь позже мы с Даном очень неплохо поговорили?

Тогда с чего я так сорвалась на Шейну?

И внезапно поняла. Мне вдруг что-то в ее поведении показалось неправильным, лживым, причем именно в последний день. Она и до этого постоянно темнила, все время проверяла, ни разу не подсказала правильный путь… Но тут вдруг ни с того ни с сего начала давать советы на самые личные темы.

Хотя у меня никаких особых вопросов и не было, пока не встретила эту злобную невесту. Но зато теперь начинаю понимать, что в конце концов они оказались правы и Дан нравится мне не просто как друг. Но тогда ради чего дед так упорно старался отправить меня в свой замок?

Неожиданно узнал про Данерса что-то новое или намеревался проверить его чувства разлукой?

Но при чем тогда их операция и изможденный вид инквизитора? Может, меня отправляли, чтобы я не расстраивалась, глядя на этого доходягу?

Лодка мчалась все дальше в море, и с каждой минутой становилось все яснее, что ответы на эти вопросы остались там, в замке, который мне теперь никогда не найти самой. Ведь в аржабле я была занята разговором и за направлением полета не следила, а потом не удосужилась хоть на миг надеть шкуру, которая может точно определить, где находится любой из дубов.

И если предположить, что меня разыграли как по нотам, специально отправив куда подальше, то операция ожидается далеко не безопасная. Но я ведь и не рвалась в герои и спасатели, достаточно было сказать мне, что сегодня в бой идут одни старики.

Значит, дело не только во мне? Или вовсе не во мне?

И тогда, выходит, я в этой каверзной интриге – всего лишь приманка? А кто же тогда дичь?

Словно в ответ на этот вопрос, за спиной засуетились, зашуршали сухой травкой мураши, и я оглянулась проверить, в чем дело. И зависла на несколько мгновений, взирая на догоняющую нас волну, несущую распластавшегося на гребне пассажира. Опознать смельчака с первого взгляда оказалось непросто. Ничего, кроме потемневшей от воды макушки да обтянутых светлой рубахой плеч, разглядеть пока не удавалось.