– Мы тоже так решили, – серьезно кивнула княгиня, направляясь к ведущей внутрь двери. – Но этим займемся позже. Сейчас нужно их остановить и помочь всем обманутым и одурманенным людям. В нескольких районах все мужчины из городов и деревень бросили дома, работу и семьи и отправились воевать. Хотя даже сами толком не могут объяснить, с кем и ради чего. Некоторые ринулись в лес убивать шеоссов и заодно нарвать драгоценных листьев, остальные пошли на осаду городов, князья которых не присоединились к восстанию. Мы стараемся остановить их на подступах, но это не всегда удается, слишком много очагов. Первыми, к сожалению, пострадали жители расположенных вдоль тракта деревушек и хуторов, толпа повстанцев обобрала их амбары и увела весь скот. Есть и жертвы, хотя мы попытались всех увезти аржаблями и оленями. В крайних случаях открывали порталы.

– А здесь? – осторожно спросила я, хотя уже догадывалась, куда меня привели.

– Госпиталь. Целителей не хватает.

– Куда идти?

– Сама покажу. Но сначала дождемся Леттенса, он занимается допросом пойманных магов. Сдадим ему Тону и моих пленников.

Мы остановились в небольшой проходной комнатке, явно бывшей прежде чем-то вроде галереи или внутреннего холла, и присели на кресла, бросив пленников посреди комнаты. Мои питомцы, получив приказ погулять, мгновенно исчезли за широким окном.

– Новенькие? – выглянул из ведущего вглубь здания прохода посеревший от усталости маг, узнал княгиню и обрадовался: – Шейнассия! Ну, где твоя талантливая девочка? Мы с трудом удерживаем селянку, попавшую под обвал.

– Идем! – мгновенно вскочила я и на ходу оглянулась на княгиню. – Попроси Леттенса не допрашивать Тону без меня.

Селянка, лежавшая на столе в приспособленной под операционную столовой, была серовато-синей, и никаких признаков жизни я в ее теле не видела. Но верила в искренность немолодого целителя и потому немедленно положила руки ей на грудь. А через несколько секунд, рассмотрев смешение разноцветных пятен, едва не застонала от отчаяния.

Какой там обвал, да она по меньшей мере в бетономешалку попала, так скручены и перемяты все органы! И действительно пока еще живет, но лишь чудом: благодаря лежащей рядом девчонке-подмастерью, связанной с пациенткой временными сосудами, и ее сердцу, вливающему в умирающую порции горячей крови. Ну и, разумеется, целителям, пережавшим магией порванные сосуды.

Вспомнив, как создавала Витерсу ногу, я прикрыла глаза и представила, как осторожно выпрямляются и срастаются поломанные ребра, собирается и исторгается из тела застоявшаяся кровь с осколками костей, вздрагивает и начинает пока нехотя сокращаться почти уснувшее сердце.

Не знаю, сколько времени я восстанавливала все, что требовалось для гарантии ее жизни, но глаза открыла только после того, как меня решительно потрепали по плечу и голосом Шейны позвали:

– Довольно, теперь они и сами справятся. А ты лучше помоги другим тяжелораненым.

Их оказалось довольно много: искалеченных обрушившимися домами, обожженных пожаром и фаерболами и просто зверски избитых жителей городов, куда ворвались жаждущие крови и поживы отряды мятежников. И я лечила не переставая, переходя от стола к лежанке, глотая укрепляющий отвар с соком синего дуба и поглощая накопители и всю свободную энергию.

– Пока все, – снова возникла откуда-то Шейна. – Идем обедать и отдыхать. На отварах долго не продержишься.

Я утомленно глянула на наставницу, уже привычно проверяя внутренним зрением состояние ее организма, и отчетливо осознала, что она устала ничуть не меньше меня. Значит, тоже все это время кого-то лечила, и безнадежных действительно больше не осталось. Можно отдохнуть и съесть тарелку жареной картошки с малосольными огурчиками и селедочкой в масле, которые чудились мне последние полчаса, не менее.

На кухне хлопотали две немолодые женщины, что-то варили и жарили, но я, рухнув на стул, первым делом создала себе вожделенную еду. Не забыв добавить ломоть деревенского хлеба, какой ела только в детстве. Моя земная бабушка многое знала и умела и щедро делилась со мной своими умениями.

– Хочешь попробовать? – Заметив, как посматривает на мою тарелку Шейна, создала и ей такую же.

А минут через пятнадцать, лениво собирая на вилку последние ломтики порезанной соломкой поджаристой картошки, пояснила наставнице, с аппетитом уничтожавшей свою порцию: