А я не знала, куда себя деть. Столько всего и всех навалилось, что просто хотелось тишины и спокойствия.

— Мы возвращаемся в академию, — раздраженно произнесла, вырвалась из объятий и пошла на выход, — там хоть не следят за каждым моим шагом озабоченные близкие.

Однако стоило мне открыть дверь, как с крыльца слетели трое моих сыновей, внук и Палан. Эти подслушивали, когда остальные еще и подглядывали.

С громким рыком я основательно прошлась сапогами по стонущим телам и вышла к океану. Лис не отставал. Но в отличие от меня, на лице арьяра играла странная улыбка, когда я была зла на всех сверх меры.

— Домой?

— И быстрее.

Лисандр незамедлительно открыл портал, однако напутствие дроу вдовца нагнали нас даже в переходе.

— Хватай, говорю! Помрет ведь!

В академии будни пошли своим чередом. Все арьяры дружно делали вид, что не знают о моей божественности, как и вся моя родня. С Лисом встречи тоже не были такими частыми, как я того желала. А всему виной запретники. Они действительно личности выдающиеся и поймать их, не являя своей сути, будет чрезвычайно сложно. Это понимали все. Вот только раньше Падшие не были заинтересованы в поимке убийц, а теперь у них есть мотивация. Преступники хотят прикончить меня.

И вот здесь начинается самое интересное. Кроме меня, никто не согласен с идеей, что я отличная приманка. Мы продолжаем скрывать мою божественность, чтобы не спугнуть запретников, но родные боятся за мою жизнь, а арьяры просто не хотят давать убийцам и шанса навредить мне. Мнения разделились, и я в меньшинстве. Поэтому рядом со мной всегда есть кто-то из охранников. В комнате это Палан, на занятиях и в столовой Шихан, на прогулках Фелис, а вечерами в библиотеке Лисандр. Ни шагу без няньки. Такое положение изрядно меня злило, и выплеснуть все негодование на конвой я могла только на рассвете в бою с Ирт. Там никто и ничто не стояло между мной и шипастой булавой. Разве что мой топор.

— Ты витаешь в облаках, сопля. Если продолжишь в том же духе, придется соскребать твои внутренности с пола, — прорычал учитель и произвел выпад.

Сегодня всю ночь лил ливень и на полигоне уже по щиколотку стоит вода. Стоит прекратиться дождю, и бытовики все высушат, но сейчас там делать нечего. Разве что купаться.

— Это вряд ли, Эндрик. Скорее ваша голова будет валяться на этом полу, — оскалилась в улыбке и контратаковала.

Мы успели обменяться несколькими несерьезными ударами, прежде чем нас прервали. В зал вошла Ронг, и бой официально можно было считать завершенным, ибо отрубить учителю голову не входило в мои планы. А при белке орк всегда застывает, как воск свечи на воздухе. Бери и режь, не шевельнется.

— Я помешала? — кокетливо спросила оборотница, вплывая в помещение.

Мне кажется, или она виляет бедрами и впервые надела платье на работу? Да кто-то соблазняет моего учителя и пользуется женскими штучками. Так мэтр скоро не только дар речи потеряет.

— Нет, Фрея. Мы закончили, — и суровый взгляд на меня.

Поняла, мешаю. Всегда знала, когда пора уходить.

Я подняла руки, отступая от учителя на несколько шагов, тем самым продемонстрировав официальное нежелание продолжать бой.

Все равно мне здесь больше ловить нечего сегодня, в отличие от магистра по зельеварению.

— О, тогда я подожду в вашем кабинете, пока вы приведете себя в порядок, — проворковала белка, стрельнула на орка глазками и скрылась за дверью в личную комнату Ирт.

— Думаю, на сегодня хватит. Ты все равно думаешь не о бое, — Эндрик положил свою боевую подругу на стол и начал снимать кожаные наручи.

— Как и вы, — весело поддела учителя.

— Не умничай мне. Радуйся, что сегодня не попадешь в лазарет, — грозно произнес Ирт и собрался идти в душ на этаже, как из его кабинета вышла Фрэя, держа в руках смутно знакомые свернутые листы.

Один она рассматривала открытым и явно была крайне чем-то поражена.

— Эндрик, ты рисуешь меня без одежды? — и она подняла глаза.

Все! Орк был убит одним этим вопросом. Он просто остолбенел под взглядом, возможно бывшей, возлюбленной. Я знала, что теперь Ирт не заставит говорить и пытка. Он просто потемнел кожей и лицом, отгородившись от мира замкнутостью. Единственным выходом, при котором Фрея сможет добиться хоть какого-то вразумительного ответа, мне виделся собственный уход. И как можно быстрее. Свидетели только ухудшают положение, пусть это и осведомленный о пикантном хобби друг.

— Ну, раз сегодня ничья, и я еще могу передвигаться сама, то поспешу уйти, пока мэтр не передумал, — на этом я развернулась и быстро зашагала из зала. С трудом подавила желание перейти на бег. А за спиной все еще преследовала тишина.