Пять мужчин и две женщины в сияющих цветных одеяниях. Каждый представлял определённый день семидневной радуги — от красного до фиолетового. Все пожилые, но стариками их назвать язык не поворачивался. Некоторые ещё даже не облысели, хотя многие были к тому близки. Никакого сравнения с высохшими и покрытыми пятнами братьями Ца и Уоршей.

Вот те старики, а эти — старейшины.

Глядя в холодные глаза Аши — единственного золотого в Совете, — Дэш мысленно репетировал, как расскажет им об исчезновении жреца и потере кольца. Затем начал придумывать предлоги, чтобы забрать оболочку в долину, когда уладится вопрос с городами. А потом и вовсе попытался вспомнить, не попадалось ли по пути какой благостной приметы из тех, что так любят обсуждать ржавые долинные чудаки.

Что угодно — лишь бы не обернуться и не проверить, как там Кира.

Страшно ли ей. Не грубо ли её держат. Справляется ли она с ролью.

Как будто если нет, то он сможет что-то изменить и как-то помочь.

Как будто сам, считая её оболочкой, вёл себя иначе.

— Приветствую, Дэшшил Наездник, — начал Аши, не вставая с кресла.

Интересно, они все так и сидели тут в ожидании или только что собрались?

— Мы ждали тебя ещё вчера. И без… — красноречивый взгляд на Миса, — сопровождения.

— Когда выполняешь столь важное задание, предосторожность не повредит, — ровно отозвался Дэш, мысленно умоляя друга не встревать.

Пусть лучше и правда свою магию применит. Только бы смолчал…

— Похвально, — едва ли не выплюнул серебряный Эгал, обряженный в жёлтые цвета третьего дня.

Он единственный выступал против привлечения долинных наездников и заявлял, что выкрасть пустышку может любой воин из местных. Да уж, наверное, вроде того коротышки-привратника, который из-за пуза уже собственных ног не видит.

— Поднимись, — велел Аши, и Дэш уверенно направился к возвышению.

Но по пути увидел, как изменились лица старейшин. Как заострились черты, как метнулись из угла в угол языки, облизывая пересохшие губы. Даже женщины — бронзовые Неша и Сиар — стали вдруг похожи на тего, обитающих в Цветущих горах. Нетерпеливые, хищные.

Дэш не выдержал, оглянулся. Всего на мгновение — дабы убедиться в своих выводах.

С Киры действительно стянули капюшон.

Такой она была там, в амбаре, когда стояла, по пояс скрытая бортом корзины. И позже, когда говорила, что хочет есть и в туалет. Холодная. Безжизненная. И правда почти пустая.

Почти.

Потому что теперь Дэш знал истину и видел все мельчайшие проявления эмоций. А может, сам их и придумывал, потому что знал истину. Не всё ли равно?

«Маленькая, как ребёнок. Чужая».

Так он думал на побережье. Не мог на неё смотреть.

А теперь с трудом отворачивался.

Маленькая. Живая. И беззащитная, несмотря на скрытую внутри силищу.

И Дэш притащил её на растерзание.

«Ты уверен, что они не заставят меня убивать?»

Вот как раз в этом он уверен не был.

— …ть без кольца?!

— …выполняет приказы… не нужно… ли захотите… брать в долину после всего…

— …платиться!

— …стал… тит для инши… пыль в глаза…

Они говорили, не понижая голосов, но эхо путало слова, смешивало интонации, стирало целые фразы. Кира улавливала только отдельные фрагменты, а понимала и того меньше. Кажется, Дэшшил сказал что-то, что разозлило старейшин. А потом ещё и предложил забрать оболочку в долину. Попробовал выполнить обещание.

Или же речь шла совсем о другом, и она просто выдала желаемое за действительное.

Как бы там ни было, беседа надолго не затянулась. Хорошо, а то Мис уже чуть ли не приплясывал от желания вмешаться. Кира видела его лишь краем глаза, но от эверта во все стороны расходились волны раздражения и нетерпения.

Уже через пару минут радужный Совет с натянутыми улыбками выставил его и Дэшшила за дверь, а хромого, что торчал у Киры за спиной и сверлил взглядом затылок, отправил «проводить дорогих гостей и обеспечить всем необходимым, в том числе комнатами для отдыха».

Открылась и закрылась дверь.

И Кира осталась наедине с незнакомцами, чувствуя себя букашкой под перекрёстными взглядами любопытных энтомологов.

— Она грязная, — поморщилась одна из женщин, приблизившись.

— Растрёпанная, — добавила вторая.

— Мы не любоваться на неё пришли, — спокойно заметил золотой эверт в красном балахоне.

Красный… красный…

«Каждый охотник желает знать, где сидит фазан».