Кира открыла рот, сама не зная, что собирается сказать, да это оказалось и неважно. Из горла вырвался только хриплый стон, а потом глаза опять заволокло слезами.

Умирать вот так, по глупости, без причины — уже второй раз! — было жутко обидно. Уж лучше тогда и правда было полечь в битве за правое дело, а не свернуть себе шею, потому что один придурок решил, будто ей грозит опасность, и возжелал спасти.

Да, Кира наконец расслышала, что Дэшшил выплёвывал в лицо серебряному. Спаситель чёртов.

— …щить по темноте! На аскалах! Да проще б сразу придушил, чем…

Она опять застонала, и на сей раз, кажется, была услышана, поскольку Дэшшил умолк и гневное шипение Шасы прекратилось.

— Твою же…

Кира не видела, но почувствовала, что над ней склонились. Затем щеки коснулась обжигающе горячая ладонь, а другая, маленькая и холодная, прижалась к груди прямо над заикающимся сердцем.

— Шаса, не лезь, — раздался голос Таруана.

— Хочешь, чтоб она сдохла, тогда могу отойти!

Воздух пробивался в лёгкие с боем, раздирая горло когтями.

— Сёстры… как так вышло? — просипел Дэшшил. — Почему зверь не удержал?

— Ты сдёрнул меня с вожака, гладыш! Обездвижил остальных!

— Девку же твою удержал…

— Ты…

— Отойдите оба! — рявкнула Шаса. — Вы ей дышать не даёте!

Кира знала, что мужчины послушались. До того над ней словно нависали чёрные тяжёлые тучи, грозя в любой миг пронзить молнией, а теперь они рассеялись. И дышать и вправду стало легче.

Пусть и совсем чуть-чуть.

— Слышишь меня? — напряжённо спросила Шаса, прижав к её груди вторую ладонь.

Кира попыталась кивнуть, но, похоже, сумела только нелепо дёрнуться.

— Хорошо. Слушай внимательно. Я не в силах тебя вылечить. Я могу лишь видеть и скрывать потоки, но не управлять ими.

Детский голос звучал так по-взрослому серьёзно, что на место обиды за столь идиотскую смерть наконец пришёл страх. И дикое животное желание вцепиться в руки маленькой бронзовой девочки, попросить не отпускать, удержать…

— Но ты можешь справиться сама, — продолжила Шаса. — Это просто. Наверное. Я подсоблю.

Просто. Наверное. В памяти всплыл момент с больным старейшиной, но паника быстро унесла воспоминания прочь, затмевая разум.

— Только не бойся и не нервничай. Тебе подвластна вся энергия мира. Веришь?

Кира верила. Знала наверняка. Но сейчас чувствовала лишь боль и никак не могла понять, в какую сторону тянуться, чтобы ухватиться за заветные нити магии…

— Я вижу самые серьёзные раны, — вновь заговорила Шаса. — Там поток энергии прерывают чёрные пятна. Я буду класть туда руки, а ты тянись за мной. Всё получится. Я твой проводник…

Проводник. Дорога. Цель.

Кира чувствовала детские ладошки на своём боку. И взывала — к силе, к Сёстрам и Брату, в которых так до конца и не уверовала, несмотря на все чудеса этого мира, и к собственному рассудку, который явно норовил уплыть вдаль.

Сначала ничего не происходило. И темнота вокруг словно сгущалась и становилась физически ощутимой.

— Ну же… — шептала Шаса.

А потом в этом кромешном мраке, точно неоновая вывеска из прошлой жизни, вспыхнула она — путеводная нить, толстая и прочная, ведущая к спасению.

На сей раз не было выхода из тела и полёта над бренными оболочками — только осторожное движение за холодными руками Шасы и медленное восстановление разорванных потоков.

Кира ничего не видела, кроме этих прерывистых линий собственной жизненной силы. Ни о чём не думала, кроме чёрных прорех, которые залатывала одну за другой. Сплавляла неровные концы, слушала треск срастающихся костей, ждала, когда энергия вновь ринется по жилам неукротимыми реками.

И как бы парадоксально это ни звучало, по мере восстановления сил, силы покидали Киру. Боль не исчезала, но из острой и отупляющей превращалась в отдалённое гулкое эхо.

А Шаса всё это время сидела рядом, терпеливо перемещала ладони с одной сломанной конечности на другую и подбадривала:

— Ещё немного… совсем чуть-чуть… уже почти всё…

«Пока ты тут валяешься, она уже, наверное, вырасти успела», — невесть откуда взялась мысль, и Кира невольно фыркнула.

Смешок вырвался из исцелённой груди легко, не причинив новой боли, и пальцы дрогнули, погружаясь в мягкую, поросшую травой землю.

— Ну вот, уже какую-то ерунду думает, — пробормотала Шаса, и Кира поняла, что больше не ощущает на себе её ладоней, зато прекрасно чувствует собственно тело.

Всё. Целое. Подвластное только ей. Драгоценный сосуд, который впредь надо бы беречь, потому что уходить отсюда Кира не собиралась.

Теперь уж точно ни за что.