— Они почувствовали тебя.

Дэшшил собирался сказать о знающем. Честное слово, собирался. Вот прямо теперь. И пусть он умудрился испортить Кире настроение, всё же лучше так, чем привести её к дому с красной дверью и только там оглушить известием.

Но стоило взглянуть в эти блестящие непролитыми слезами глаза, как от прежних намерений не осталось ни крупицы. Дэш сам не понял, как оказался рядом, наклонился, поцеловал.

Теперь уже по-настоящему.

И в себя пришёл, только когда Кира приглушённо вскрикнула ему в губы.

Не рассчитал, стиснул её слишком сильно, причинил боль.

Собственное дыхание походило скорее на рык неприрученного аскала — хриплое, резкое.

— Прости.

Прижаться лбом ко лбу.

Сёстры, какая же она маленькая. Проще поднять, чем нависать сверху как согнутое непогодой древо.

— Всё хорошо.

«Ничего хорошего», — думал Дэш.

Потому что рядом с ней он глупел и терялся. И мечтал послать весь мир в сахтову задницу, утащить Киру в долину, запереться в доме и велеть Чешке грызть любого, кто посмеет приблизиться.

И погружённый в борьбу со своими низменными порывами, Дэшшил не придумал ничего лучше, чем в ответ на фразу:

— Ты сильный…

Выпалить:

— Мы идём к знающему.

Кому-то злость придаёт силы и уверенности, кого-то толкает на необдуманные поступки, кого-то опустошает, иссушает до капли, а Киру собственная злость вогнала в крайне занимательное состояние ступора, которое продлилось с самого момента признания Дэшшила и до раннего утра, когда Чешка наконец открыл глаза.

Но интереснее всего, что злилась она в основном на себя.

Точнее, злилась на себя за то, что злилась на Дэша.

Сложная цепочка.

Он ведь всё объяснил, сказал, что призвавшему знающему не отказывают. К тому же, тот здесь с синего дня сидит, ждёт их, и про Киру-де он в курсе, и наверняка только поможет, и вдруг им даже на острова лететь не придётся.

Складные речи, но Дэшшил и сам в них до конца не верил — по лицу было видать. Когда только Кира научилась разбираться в выражениях его лица…

Но он верил в то, что эта встреча принесёт лишь благо, а она верила ему и от этого злилась ещё сильнее. И на то, что он не нашёл лучшего способа прервать волнительный момент после поцелуя, тоже злилась. И на собственную несдержанность и неуместный вскрик.

И даже на дурацкие светящиеся цветы, которые и виноваты-то лишь в том, что невыразимо, до слёз прекрасны.

Ещё Дэшшил утверждал, мол, в день их первой встречи, всё в тот же синий день, с Кирой явно что-то произошло. Именно там берут начало все творящиеся с ней перемены. Именно тогда знающему явилось видение, приведшее его в Ветерки, значит, они просто обязаны с ним встретиться.

Да и сама Кира вспомнила, как тело отказывалось выполнять привычные упражнения. Как не удавалось удержать каменное лицо. Как один за другим исчезали все рефлексы оболочки, и в итоге осталась только она, Кира, окончательно слившаяся с телом.

На самом деле перемены начались гораздо раньше, но заметно ускорились как раз после знакомства со жрецом срединного храма.

Он что-то с ней сделал. Возможно, пока Кира была без сознания.

Но какой теперь толк от предположений.

Проще задать нужные вопросы знающему. А потом всё равно отправиться на остров — не предупредить, так хоть выяснить что-нибудь о жреце и о себе.

В общем, планы не поменялись.

А настроение — очень даже.

До места обитания знающего шли долго. Улица всё не кончалась, марны над головой начинали раздражать, а сухой обмен фразами лишь подливал масла в огонь.

В груди что-то бурлило, кипело, плевалось сгустками обжигающей лавы, а в голову словно кто ледяной воды налил, отчего всё вокруг замедлилось и утратило чёткость. Кира даже подносила ладонь к лицу, шевелила пальцами и удивлялась, какие же они раздувшиеся, неповоротливые…

Когда же наконец остановились перед небольшим домом на возвышении, что совсем не походил на прочие местные жилища и напоминал, скорее, хозяйственную пристройку, Дэшшил взял Киру за плечи и развернул к себе лицом.

— Ни Торн, ни его прислужники отныне над тобой не властны. Понимаешь?

— Да, — отрешённо кивнула она.

— А значит, он сможет увидеть твоё будущее.

Вот это-то и пугало — точнее, пугало бы, если б не всё то же состояние ступора. А так лишь что-то ворочалось внутри, кололо в подреберье, но разум отставал от эмоций на несколько шагов.

— Однако ты не обязана его знать, — продолжил Дэш. — Ты вправе отказаться от ответов.