— Да-да! — подтвердила я.

— Но сегодня вы одна, без своего спутника? — поинтересовался он.

— Он придёт позже, — ответила я. Меня вдруг захлестнула тревога за Кея. Что, если его поймают и накажут за очередное нарушение дисциплины?

— Я тут кое-что вспомнил, — проговорил господин Гирдермар. — Это ведь вы интересовались книгой основателя академии? Так?

Мне будто несколько капель ледяной воды попало за шиворот.

— Да… А что? Вы хотели предложить мне посмотреть другие его книги?

— Нет. Книга, к сожалению, всего одна. Он всё же был учёным-практиком, а не теоретиком. Не слишком-то любил всё документировать. Вернее, делал свои записи настолько кратко и запутанно, что в некоторых его шифровках до сих пор не могут разобраться. Я хотел предложить вам взглянуть на его портрет. Если уж вы интересуетесь личностью Иртольфа Эрмеслана, вам это должно быть любопытно.

— Разумеется! — согласилась я и наконец-то позволила себе выдохнуть.

— Тогда пройдёмте сюда.

Я последовала за библиотекарем, который направился вглубь просторного помещения. Господин Гирдемар шёл так быстро, что я едва поспевала за ним. Он двигался настолько ловко, что не задел ни одного шкафа, ни единой стоящей на полках книги.

— Вот он! — торжественно провозгласил библиотекарь, словно представлял мне основателя академии во плоти.

Я с любопытством уставилась на висящий на стене портрет. Тот выглядел очень старым и, похоже, нуждался в реставрации. Кое-где краска потрескалась, словно покрылась сетью морщин. Так же, как и лицо старомодно одетого человека в иссиня-чёрной мантии, который смотрел на нас с картины. Должно быть, Иртольф Эрмеслан, в чертах которого, в самом деле, прослеживалась сходство с ректором, прожил долгую жизнь. Об этом говорил не только облик всё ещё высокого и не одряхлевшего пожилого человека, но и его взгляд, в котором читалась мудрость с долей снисходительности. Он будто говорил: «Не спешите списывать меня со счетов».

— Почему-то я примерно так его и представляла. А кто это с ним? — полюбопытствовала я. — Его внучка?

Основатель академии был изображён не один. Рядом с ним стояла худенькая девушка в длинном вышитом платье, похожем на те, что можно увидеть в исторических фильмах. Она выглядела совсем юной. Лицо в форме сердечка, тёмные глаза, заплетённые в косу светло-рыжие волосы. В руках девушка держала книгу, которую крепко прижимала к себе.

— О, нет, у него не было внучки, — ответил библиотекарь. — Только внук. Тот, что со временем стал наследником. Это одна из учениц академии. Её имя Мари Триэль.

Я вздрогнула и подалась ближе, вглядываясь в портрет.

Значит, вот как выглядела девушка, которую Иртольф Эрмеслан выбрал в соавторы. Та, которой принадлежал гримуар с чердака! Та, чей дух мы с Кеем пытались вызвать нынешней ночью!

— А почему его нарисовали вместе с ней? — взглянув на господина Гирдемара, спросила я. Меня, в самом деле, это очень интересовало. Что могло связывать Мари с основателем академии Эрмеслан?

— Насколько я знаю, Мари Триэль была лучшей его ученицей. Одной из первых, кто поступил в открытую им академию. Сам Иртольф Эрмеслан называл её жемчужиной своей коллекции.

— Коллекции? — переспросила я. Не понравилось мне это слово. Снова представился эдакий увлечённый энтомолог в пенсне, который острыми булавками прикалывал к бумаге и прятал под стекло ярких бабочек.

— Видите ли, любознательная юная госпожа, Эрмеслан — это академия не для всех.

— Только для избранных? — недоверчиво хмыкнула я. Прозвучало это, пожалуй, не слишком-то уважительно, но мне тут же вспомнились прочитанные книги в жанре фэнтези. Там всегда кто-то оказывался избранным в соответствии с каким-нибудь древним пророчеством.

— Можно и так сказать, — отозвался собеседник. — Миров очень много, как и существ, что там обитают. Есть такие расы, в которых к магии способны абсолютно все представители, однако далеко не каждый из них становится студентом этой академии. Для некоторых родителей это такая же часть престижа, как и, к примеру, одежда, сшитая лучшим мастером. Именно поэтому они и начинают готовить своих отпрысков к поступлению в академию ещё в раннем детстве.

— Как Ваура, — подумала я вслух, вспомнив рассказанное инкубом в тот день, когда пыталась помешать им с Кеем подраться.

— Но окончательное решение всегда принимает ректор. Кого зачислить в академию, а кому отказать в этом. Оставить студента на второй год обучения или исключить. Отправить на практику раньше либо позже. Другие преподаватели могут высказывать свои рекомендации, но вердикт выносит только сам господин Эрмеслан.