Я растерянно взглянула на стакан, убедилась, что там ничего не осталось, и поставила его на стол. Спохватившись, что всё ещё сижу на коленях у инкуба, вскочила на ноги и пересела обратно. Стул подо мной негромко скрипнул и покачнулся, заставив уцепиться за краешек стола.

— Извини, — поморщившись, произнёс Кей. Он выглядел расстроенным, и я забеспокоилась, не донёс ли уже на них ректору доцент Крайм или профессор Андрих. — Значит, будем искать другой способ.

— У тебя есть идеи? — Ваур насмешливо вскинул брови. — Лично мне сейчас не до этого. Я должен исчезнуть, пока никто не додумался устроить госпоже Крайм очную ставку. Всем пока! Яна, не забудь, что танец остаётся за мной.

Инкуб поднялся и быстрым шагом вышел из столовой, даже не убрав за собой посуду. Я посмотрела ему вслед, затем обернулась к Кею. Он постукивал пальцами по столу, выбивая неровный ритм.

— Вечно он так. Сбегает. Самое главное — вовремя смыться.

— Иногда другого выхода, в самом деле, нет, — заметила я.

— Но не тогда, когда твоя помощь нужна другим!

Мне снова показалось, что за словами Кея стояло двойное дно. Что-то, чего я ещё не знала. Похоже, это напрямую касалось предыстории того, что эти двое то и дело ссорились. Но задавать вопросов я не стала. Не хотелось лезть в душу, выпытывая подробности. Если захочет, сам когда-нибудь расскажет. Если нет… что ж, в любом случае, это не моё дело.

— Он помог нам, чем смог, — заступилась я за Ваура. — И госпожа Крайм видела его. Вы оба рисковали…

— Ректор не будет к нему строг, — отмахнулся Кей.

Я вспомнила, как он уже говорил о том, что инкубу дозволялось больше других. Возможно, так оно и было. Всегда и везде существовали привилегированные особы, и многие из них вели себя так, словно им закон не писан.

— А к тебе? — спросила я.

Кей поднял на меня взгляд. Сейчас его глаза были совсем тёмными, почти чёрными. Мне уже не в первый раз казалось, будто они меняли цвет. То выглядели тёплыми, шоколадного оттенка, то становились янтарными, с яркими искорками в глубине. А вот теперь на его взор словно набежала чёрная туча, и мне от этого вдруг стало не по себе.

— Не волнуйся, — Кей вдруг протянул руку и накрыл ладонью мои пальцы. — Я что-нибудь придумаю. Может, повторим сеанс?

— Нет, — решительно отказалась я. Отчего-то я была уверена, что делать этого ни в коем случае нельзя. — Мы и так нарушили правила академии.

— Мне не привыкать, — невозмутимо отозвался собеседник.

— Уж не сомневаюсь, — фыркнула я. — Но лучше не надо. Тем более, если это строго-настрого запрещено. Неспроста же. Возможно, были какие-то случаи…

— Так говорят, — пожав плечами, заметил Кей. — Будто какая-то девушка вызвала дух основателя академии. Уж неизвестно, о чём ей захотелось с ним побеседовать, но наутро её нашли мёртвой с клочком бумаги во рту.

— Ой!

— А на бумаге было написано, что чересчур любопытные должны быть наказаны. Почерком Иртольфа Эрмеслана. С тех пор запрет на спиритические сеансы принят официально.

— Из-за чего она умерла?

— Видимо, от страха.

— А если бы с нами случилось то же самое?

— Да ладно тебе! — засмеялся Кей. — Это же всего лишь жутковатая история, которую рассказывают студентам. Вроде тех, какими занимается доцент Крайм. Я вот никогда в них особо не верил, как бы он ни запугивал и не уверял, что всё это правда. К тому же, мы ведь не основателя академии Эрмеслан вызывали.

— Но Мари Триэль была связана с ним.

Избегая упоминаний книги и закладки, я рассказала Кею о портрете, который мне показал библиотекарь.

— Лучшей ученицей была, значит, — задумчиво повторил он. — Прямо как Теа Собрен у профессора Андриха. Он всё надеется, что, получив диплом, она останется работать в академии.

Я вспомнила госпожу Дорлин, секретаря ректора. Он ведь сказал, что она выпускница академии. Похоже, здесь такая традиция — оставлять при себе самых способных студенток. Любопытно, постигла ли Мари Триэль такая же участь? Кем она стала после того, как окончила учёбу? Может быть, она никогда и не покидала академию? Поэтому гримуар и остался здесь…

Я тут же высказала Кею эту догадку.

— Гримуары обычно хоронят вместе с их обладателями, — ответил он. — Или сжигают. Изредка они передаются по наследству, но для этого требуется специальное распоряжение, которое указывают в завещании.

— Почему так сложно? — удивилась я.

— Видишь ли, отношения в семье могут быть разными. Некоторые не желают оставлять потомкам даже мелкой монетки, не говоря уж про накопленные в гримуаре заклинания. Ведь неизвестно, как другие могут ими распорядиться. Уничтожить их бывает куда безопаснее. Поэтому очень подозрительно выглядит гримуар, спрятанный на чердаке.