— Я, Ингер из дома Орто, могу быть только с хаором. Прими мою клятву верности, Дэйтар из дома Орияр! — И, вытащив кинжал, опустился на колено, приложил правую руку к сердцу, а левой бережно положил перед собой обнаженный кинжал, обагренный кровью. И когда только успел полоснуть себя по запястью! — Пусть капля крови моего сердца будет добавлена в чашу, из которой создано Око Истины Суаф.

— Принимаю, Ингер из дома Орто, — кивнул Дэйтар. И что-то такое сделал, что кровь мгновенно исчезла, а рана у парня затянулась бесследно.

Интересно, если бы хаор не принял клятву, дал бы истечь парню кровью? Надо будет почитать где-нибудь о ритуалах суафитов, вдруг еще пригодится.

Вслед за парнем из глубинки и вся группа Гарва принесла присягу.

К ней незаметно присоединились и шестеро из группы Таррека. Я их постаралась запомнить, чтобы никогда не подставлять им спину. Они предали Дэйтара, а теперь и Таррека. Предадут и снова.

Риандра и ее старший племянник остались в одиночестве.

— Сара Риандра, твое решение окончательно? — с сожалением в голосе спросил Орияр.

Женщина вскинула опущенную голову:

— Прости. Я не могу оставить Тара в одиночестве.

— Я с папой! — раздался звонкий голос от двери.

Светара, проскользнув между стражами, охранявшими вход, подбежала к отцу и вцепилась так, что всем стало ясно: не отодрать. Таррек отдернул пальцы от серьги с чеером, обнял девчушку и победно улыбнулся. Сволочь. Он по-прежнему манипулирует дочерью! Но с кем он мысленно говорил и передал приказ для нее? Наверняка с кем-то из пришлых некромантов.

— Неужели ты отпустишь ее, мой таир? — прошептала я. — Он же невменяем!

— Не беспокойся об этом, моя таинэ, — так же тихо ответил Дэйтар. И опять мою макушку обожгло его дыхание, хотя странно: он ведь тут не в физическом теле находится. Почему я чувствую его как наяву?

А вслух хаор заявил:

— Ты забыл законы суафитов, сун Таррек? Дети неприкосновенны, и после семи лет они воспитываются в клане, а не в семье. Ты хочешь лишить ее благословения Первопредка?

— Не отдам! — яростно глянул на него предатель. Жуткий взгляд потерявшего берега существа. Даже Риандра, что-то шептавшая ему на ухо, не была услышана. Таррек дернул плечом, сбросив руку своей тетки.

— И тебе не жаль ее?

— Мне жаль тех, кто остался с тобой, никчемный, возомнивший о себе мальчишка! — взорвался маг. — Ты еще не инициирован и не обладаешь полнотой власти, чтобы принимать полную кровную присягу. И ты еще будешь рассказывать мне о законах? Ты блефуешь и лжешь на каждом шагу! Договор с Риртоном утратил силу. Ты уже давно мог послать Верхний мир в бездну и вернуться в Суаф, но ты снова захотел влезть в кабалу обязательств перед ничтожными людишками. Не я, а ты предал нас всех! Ты выбрал в невесты бесполезную, лишенную магии куклу, игрушку чужого мира, подсунутую тебе демонами! Думаешь, я не знаю? Предатель!

«Тебе не жить, Таррек, — равнодушно подумала я. — После такого оскорбления — нет».

— Жаль, что не только твой Первопредок, но и твой разум отказал тебе, — с печалью молвил Дэйтар. — Жаль, что я уже поклялся отпустить тебя живым и невредимым, Таррек. И трижды жаль, что кодекс запрещает пачкать руки об ядовитую падаль. А ведь я хотел сделать тебе прощальный подарок, глупец. Показать, что не только не держу зла на твои несправедливые обвинения, понимая, что твоим языком говорит не разум, а горе отца, потерявшего ребенка. Показать, что хотел для тебя добра и очищения. Что ж, подарка не будет. Но я предлагаю тебе обмен.

— Не отдам! Ты ничего не сможешь предложить мне, мальчишка! — Безумец стиснул несчастную Светару так, что ей стало трудно дышать.

— Посмотрим. Ты ведь не раз бил себя кулаком в грудь, Таррек, уверяя, что твоя измена продиктована горем. Что тебя вынудили проклятые враги. Что невыносимые муки твоей старшей девочки снятся тебе каждую ночь. Что нет для тебя никого дороже твоей Кари. Что самая святая твоя цель — вырвать ее из мерзких лап. Так?

— Да! — рявкнул Таррек. — Тысячу раз да!

— Я выкупил у демонов твою Кари. Мои целители вылечили ее.

— Лжешь!

— Я отдам тебе Кари, если ты отпустишь Светару.

— Блефуешь!

Дэйтар сделал стражам знак, и дверь снова распахнулась.

В зал вошла перепуганная, бледненькая девушка. Но даже бледность и страх не могли скрыть ее потрясающую красоту. Черные густые кудри, огромные, как у лани, карие глаза под дугами бровей, тонкий изящный нос и алые, припухшие, манящие губы. Тонкий стан, высокая грудь и плавные движения. Не дева, а восточная пери. Очень, очень похожая на малютку Светару, какой та станет лет через семь, когда расцветет.

— Папа? — Девушка увидела Таррека и ускорила шаг, а потом и побежала к нему через зал. — Папа!