— Я должен вам, добрая леди, кем бы вы ни были. И я никогда о том не забуду! Все, что в наших силах. Я готов служить вам всю жизнь за спасение наших семей. И если я чем — то могу помочь…

Не договорил, смолк, пристально глядя на меня.

Я еле стояла, не понимая, что со мной происходит. Силы будто с каждым шагом покидали меня. Руки и ноги становились ватными. Мир вокруг серел. Но даже сквозь все это я помнила — Элден, он хотел выяснить… И я тоже хотела. Это было важно.

— Брат Севарда… Младший… Его смерть… — произнесла, с трудом ворочая языком.

Седовласый нахмурился.

— Нас во многом обвиняют и, пожалуй, исчезновение Вларда — одна из худших претензий к обороткам. Но…

Его зрачки расширились. Он принюхался, ведя носом в мою сторону.

— Добрая леди, я вижу, вам плохо, очень плохо. Обещаю, что уведу отсюда семью и вернусь. Расскажу все, что знаю об исчезновении брата короля, я видел это. Я был там… И навряд ли моя история покажется вам обычной. Одно могу сказать прямо сейчас. Бойтесь и сторонитесь теней. В них могут прятаться жуткие монстры. Я расскажу вам о том, что видели мои старческие глаза. Но… Сейчас у меня нет времени на долгие рассказы, семьи нужно увести из этих мест. Нет времени и у вас. Колдовство Дель вытягивает вас. Вы не умеете его контролировать?

Я покачала головой. Не в силах ответить. Покачнулась. Грег кинулся ко мне, подхватил на руки.

Седовласый сокрушенно вздохнул.

— Вы слишком долго держите магию открытой, вам нужно закрыть ее воздействие. Иначе она сожрет вас. Совсем ничего не останется в вашей душе. Тело — говорящее, ходящее и пустое. Вы станете тусклым подобием самой себя.

— Я не могу, — проговорила одними губами.

Седовласый подступил и взял меня за руку.

— Не позволяйте колдовству взять верх! В вашем тандеме вы должны быть главной, а не оно! Посмотрите на небо, добрая леди. Там солнце. Оно горит. Оно само — тепло и жизнь. И оно делится этим со всеми. Но при том оно и само остается там, где оно есть. Вы сейчас отдаете силы, но вы должны остаться там, где вы есть. Вы — солнце на земле!

Я слушала его и не понимала. Но благостное тепло потянулось от его старческой ладони по моей руке. Стало хорошо и спокойно.

А потом… Будто внутри меня что — то щелкнуло, закрывая кран уходящей силы. Я устало уткнулась в мундир Грега.

Седовласый погладил мою руку и опустил.

— Унесите ее отсюда. Сегодня она смогла остановиться, но ей нужно отдохнуть. И… — он вздохнул. — Не позволяйте ей пользоваться колдовством, пока она не научится его останавливать. В следующий раз меня не окажется рядом, и вы потеряете добрую леди. Храните ее.

Грег отдал честь.

— Ценой жизни!

Седовласый кивнул.

Я слышала шорох удаляющихся ног. И обидно было до слез. У меня столько вопросов было к опальным обороткам, а я не смогла задать ни одного. Оставалась только надежда, что седовласый не соврал и вернется. Но думать об этом у меня не было сил.

— Что за черти! — негодование Элдена можно было понять. Он весь горел от рвущего его бешенства. Скрипели сжимаемые в бессильной злости кожаные перчатки. Неистовый огонь пылал в зрачках герцога. — Он ушли. Они… — Конь под ним встал на дыбы. Он успокоил его жестким ударом плети и уставился на меня.

— Это очень странно вышло! — говорил, не сводя гипнотического черного взгляда с моей невозмутимой персоны.

Я глазоньками совершенно безвинно смотрела на него. А что вы хотели, диплом театрального!

— Вдруг вспыхнул огонь, отрезавший нас от пещеры с оборотками. Пламя пожирало кусты и… камни. Прямо на камнях и горело! Такое живое… — Герцог сощурился. — Я так думаю, колдовское!

— Я просто в шоке! — Я даже брови эффектно приподняла.

— Вы в чем? — на меня оба — и Элден, и Грег непонимающе посмотрели.

— В удивлении огромном! — поправилась я.

Герцог нахмурился.

— Обороткам помогли! — продолжил.

Вот если в его глаза буравчики вставить, то можно меня взглядом просверлить.

— Там была колдунья!

«Да что вы говорите?!»

Я поправила прическу и с вопросительным удивлением подняла на супруга свои лучезарные глазоньки.

— А что это вы на меня так смотрите? Я чего? Я здесь сижу под надзором ефрейтора Олтера. Мне, кстати, скучно! Поговорить не с кем, сердечную боль жестоким заточением некому излить. Да ведь?

И на ефрейтора уставилась.

— Так точно, душевную боль излить некому, — отрапортовал тот.

У Элдена вытянулось лицо. Грег моргнул, соображая, откашлялся.

— То есть — так и есть, леди под строжайшим надзором!

Герцог с подозрением смотрел на ефрейтора. Потом на меня свою подозрительность направил и снова на Олтера. Нервно потрепал гриву жеребцу.