Узнав об участи Снежинки, манул впал в чёрную меланхолию, потому когда пришло время возрождать Снежинку, мама решила, что ему просто необходимо присутствовать на церемонии. Сама она не осталась, поскольку дела требовали её присутствия в Оленегорске, но не поленилась и Лёву доставила.

— Лёвушка! — обрадовалась Снежинка. — У меня теперь крылья! И шёрстка совсем короткая, как плюшевая! И я ем жемчуг на завтрак! Правда, здорово?

Левиафан сел рядом со Снежинкой, превратившись в насупленный меховой шар.

— Здорово, — сказал он угрюмым басом. — Особенно жемчуг на завтрак.

— Тогда почему ты такой грустный?

Лёва посопел и сказал:

— Я рад. Сегодня особенный день для меня. Но я оказался недостоин, Снежа. Я вёл себя как дикая тварь из дикого леса и делал ужасные вещи не от голода, а безо всякого повода, для развлечения. Поэтому ты возродилась в теле дракона, а не манула. — Он закатил глаза и забормотал: — Меа кульпа, Снежинка, Судьба против нас! Раскололся о скалы любовный баркас…

Поэт, с умилением подумала я, а вслух горячо воскликнула:

— Кульпа тут совершенно не причём! Ты был травмирован и не отвечал за себя!

— Тебе не нравятся драконы? — огорчилась Снежинка.

— Ты мне нравишься в любом обличии. Но я надеялся… — Манул поник, и драконица бросилась его утешать, обнимая белоснежными крылами.

Я приподнялась на цыпочки и прошептала Кайлеану в ухо:

— Почему Снежка стала драконом? Почему не манулом? Почему не вернулась в прежнее тело?

Кайлеан нахмурился, потёр подбородок и так же негромко ответил:

— Должно быть, потому что яйцо хранилось в драконятнике. Такое иногда случается. Зародыш впитал окружающие эманации.

— Что же теперь делать?

Муж пожал плечами.

— Есть надежда, что подросшее тело сохранило способность перенимать чужую форму.

С жалостью глядя на обнимающуюся парочку, я сказала:

— Значит, нам теперь нужен манулятник? Ну, чтоб нужных эманаций было побольше.

Судя по круглым глазам Кайлеана Георгиевича, идея манулятника сразила его наповал. Я уловила картину какого-то обширного сарая с насестами, по которым плотными рядами расселись мрачные бородатые коты.

Кайлеан зажмурился и потряс головой.

— Не надо манулятника, — поспешно сказал он. — Им просто надо больше проводить времени друг с другом. Весьма вероятно, это сработает.

После долгих обсуждений было решено, что Левиафан и Снежинка переезжают жить в Данимирию. Мама сказала, что не будет стоять на пути большой любви, освободила Лёву от клятвы фамильяра и сейчас находится в поисках нового помощника. Новый фамильяр должен найти её сам — такое у неё предчувствие. Надеюсь, это будет не лось какой-нибудь.

Стратегия совместного времяпровождения уже приносит свои плоды. Мордочка Снежинки начала приобретать кошачьи черты, уже прорезались ушки на макушке, хвост стал почти кошачьим и вообще Снежка ощутимо заматерела. Последнее её расстраивает (иногда, когда она вспоминает об этом), но верный Лёва уверяет подругу, что она становится краше день ото дня.

…Хронология явно не мой конёк, всё это случилось позже. А тогда первым делом мы отправились в Питер, на Тучков мост, чтобы окончательно прояснить моё положение.

На сей раз возвращение в родное измерение оказалось в высшей степени респектабельным.

Никаких помоек на задворках.

Официальный визит принца Эрмитании с супругой — повышение статуса Кайлеан пока не афишировал — начался с посещения Мадрида и объяснялся необходимостью дачи показаний Чрезвычайной Императорской Комиссии, созданной для расследования невероятных событий в Оленегорске. Догадываюсь, что при других обстоятельствах градус дипломатического скандала возрос бы до небес, но, во-первых, в деле оказались замешаны высокопоставленные чиновники самой Империи, а во-вторых, Эрмитания не без оснований заняла позицию пострадавшей стороны, так что волны возмущения размеров цунами не достигли.

Снова забегая вперёд, скажу, что расследование длилось около года, его итогом стали громкие аресты и загадочное исчезновение отца Ксении, Игоря Петровского. Когда я посетовала, что негодяй благодаря своим деньгам сумел скрыться от правосудия и, возможно, нежится сейчас на отдалённом тропическом острове, Кайлеан обнажил зубы в ухмылке и многозначительно заверил, что Петровский точно не в тропиках и точно не нежится. Со злорадством, прежде мне не свойственным, я поняла, что участи отца Ксении не позавидуешь.