Три королевских слова-2 (СИ) читать онлайн
— Может, на берег пойдём? — Я взглянула на Кайлеана. — В прошлый раз меня там услышали.
— Погоди. Я чувствую чьё-то присутствие. Он уставился вдаль. — А-а. Вот, собственно, и…
Я живо повернулась.
Узкая пешеходная полоска асфальта оказалась пустынной. Всем внезапно захотелось переходить Тучков исключительно по другой стороне. Один только человек шагал широко, враскачку, приближаясь к нам.
Поначалу промелькнула мысль, что это кто-то из тех костюмированных личностей, с коими с удовольствием фотографируются гости северной столицы… но в отличие от Петра Первого и Екатерины Второй, Революционный Матрос вроде бы ещё не стал традиционной фигурой для туристического Петербурга… или уже стал?
Чёрный бушлат шагавшего был щедро распахнут, выставляя на обозрение могучую грудь в тельняшке. Образ дополняли чёрные клеши и бескозырка; из-за плеча торчало дуло винтовки с примкнутым штыком, а в другое плечо вцепился здоровущий попугай, периодически топорщивший яркие крылья, чтобы удержать равновесие.
Я приподняла брови.
Попугай как-то не вписывался. По всем законам божеским птичка должна была прилагаться к деревянной ноге и пиратской треуголке.
Тем временем матрос приблизился, явив скуластую усатую обветренную физиономию. На околыше бескозырки тускло светилась полустёртая надпись золотом — «Инфернальный».
— Барышня… — Матрос церемонно, словно цилиндр приподнял бескозырку, затем поворотился к Кайлеану и щедрым взмахом предложил тому растопыренную пятерню.
— Ну, здаров, братишка! Держи краба от Революционного Балтийского флота!
Кто это? Неужели это и есть тот самый — могущественный и загадочный спаситель, которому я дала опрометчивую клятву?
По поведению Кайлеана мне так не показалось.
Новоявленного брата окинули фирменным надменно-сонным взглядом. Со своей королевской осанкой, в безупречно пошитом и запредельно дорогом костюме Кайлеан напоминал не то заплутавшего олигарха, не то кинозвезду на фотосессии, в любом случае мой муж выглядел олицетворённым вызовом святому делу революции. Однако на рукопожатие он ответил решительно… предварительно зачем-то сняв королевский перстень и вручив его мне.
Руки короля и матроса сцепились и… и-и… и-и-и-и… далее мероприятие затянулось.
Не рукопожатие это было, а форменный мальчишник, на котором, очевидно, полагалось мериться длиной лимузинов.
Судя по изрядному напряжению в позах, оба не жалели сил… и оба постепенно теряли человеческий облик. Короткие волосы Кайлеана, недавно искусно постриженные королевским куафёром, снова удлинились, свиваясь в змееподобные дреды, а безупречный костюм затрещал по швам от забугрившихся мышц. Чрезмерная активация магических сил была налицо. Королевская осанка тоже вскоре куда-то делась, вместо неё выгнулась звериная холка. С изумлением я увидала, как темнеет лицо мужа и на его голове пробиваются и туго закручиваются могучие рога Чудовища. Впрочем, у матроса тоже выросли рога (но прямые и совсем небольшие… наши были краше). Зато хвост, пробивший клешёные штаны, оказался на диво длинным, подвижным, с кисточкой на конце, он прихотливо свивался в любом направлении. Ноги пришельца изогнулись как у фавна, а вместо ботинок объявились раздвоенные копытца. В довершении, нос матроса трансформировался в пятачок. Противник Кайлеана стал подозрительно смахивать на известного персонажа «Вечеров на хуторе близ Диканьки», хотя книжно-кинематографический чёрт был мелкий и субтильный, а этот отличался атлетическим сложением.
Неужели столь странный субъект действительно… тот самый?
Я огляделась… никто не обращал внимания на поединок. Пешеходы шли по своим делам, не замечая сцены на противоположной стороне.
— Анана-а-асы! — вдруг проскрежетал попугай. Он наклонил голову и уставился на меня блестящим круглым глазом.
— Что? — вздрогнула я.
— Анана-асы! Ешь ананасы! Р-рябчиков жуй! — Попугай перескочил на другое плечо матроса и уцепился лапой за дуло винтовки. — День твой после-е-едний приходит, бур-р-р-жуй!
Ах, вот как? Я догадывалась, кто здесь буржуй с точки зрения пролетарски настроенной птицы, потому немедля возразила:
— Тогда уж попугаев.
— Что? — Теперь вздрогнул попугай.
— Попугаев, не рябчиков. Ешь. Жареных, на завтрак.
— Кошма-а-ар-р-р! — воскликнула птица. — Жесто-о-окая королева! Ужа-асная!
— Да будь я хоть негром преклонных годов, — запальчиво возразила я, обнаруживая насколько заразен социалистический пафос, — и то не позволила бы обижать родного мужа!