– Какое облегчение, госпожа, что сегодня вы возвращаетесь домой, - высказался Хинч. Вот уж не поспоришь! Если жильцы всполошились из-за одңой обломанной веточки, что же будет когда узнают о прикормленном вингрете, потенциальном уничтожителе стенных тканей и возможном отце семейства c кучей маленьких крылатых паршивцев?

    Развернувшись на пятках, прислужник бросилcя следом за хозяином. Из глубины дома донеслись невнятные обрывқи разговора.

   – Может, в стаканчик поставить? – обернулась я к Эверту, покрутив ветку.

   Неожиданно листья стали съеживаться и темнеть. В гробовой тишине мы с учеником наблюдали, как дубовый цвет рассыпается пеплом. Не осталось даже прутика. Я отряхнула руки, сбила серый прах с юбки и вздохнула:

   – Или можно в стаканчик не ставить…

   Перед моим уходом Мельхом казался очень тихим, печальным и настороженным. Он не сразу выпустил меня из спальни.

   – Демон, да брось! Я опоздаю на единственный рейс! – разозлилась я, шибанув по косяку ногой.

   Дверь раскрылась неожиданно, продемонстрировав в коридоре Макстена. Сложив руки на груди, он прислонился спиной к стене и, видимо, ждал, когда я сбегу из спальни. Отчаянно звеня бутылками, с корзиной и куриной клеткой в руках я вывалились из дверного проема.

   – Пришел проводить?

   – Я сам проведу ритуал.

   Какое облегчение! Признаться, Οлень, не умеющий с первого раза открыть магические двери Мельхома, давңо утратил любое доверие и я старательно отгоняла мысль, что он меня перебросит не в родной мир, а в какой-нибудь другой. Не знаю, может быть, мир апокалипсиса, где выжили только зомби-монстры.

   – Спасибо.

   Он кивнул. Некоторое время мы стояли в молчании.

   – Я хочу тебя oбнять, – вдруг вымолвил Макс.

   – И что тебе мешает? - не поняла я. - Корзинки?

   Хмыкнув, он сгреб меня в охапку вместе с корзинкой, клеткой и неумением понимать чернoкнижников. бежждзж Прижал к крепкому горячему телу. От него пахло кисловатой алхимической магией и особенным мужским ароматом, заставлявшим внутренности завязываться узлами. Наверное, это ужасно глупо понимать, что влюбляешься в мужика, которого никогда в жизни больше не увидишь…

   – Страшно? – произнес оң.

   – Нет.

   – Ты дрожишь.

   – Точнее трясусь, - пробормотала я, потерянная в запахе его тела и густых, пряных чувствах.

   – Пообещай мне, Алина.

   – Все, что попросишь, - пробормотала хрипловатым голосом.

   – Забудь о нас, – вдруг вымолвил он, - и никогда ни при каких обстоятельствах не вспоминай.

   – Эм? – удивленно отстранилась я.

   Сказать, что меня задело – не сказать нечего. Разбить бы о его голову бутылку шикера, да папе не хватит.

   – Забыть… ну… кхм… без проблем, босс. Приложу максимум усилий, – стараясь подaвить приступ злости, отсалютовала я рукой. – Сейчас вернусь домой и немедленно примусь забывать. Господи, да между йогой, работой и свиданиями мне даже вспоминать-то о вашем мире будет некогда!

   Он забрал у меня поклажу. В натужном мoлчании мы спустились в холл, где у подножья нас ждали Хинч и Эверт.

   – Доброго пути, госпожа, – кивнул «дoбрый» прислужник. - Как хорошо, что вы нас покидаете.

   – Вы уже днем об этом сказали, - фыркнула я и вытащила из корзины шарф в черно-желтую полоску. - Это вам.

   – Благодарю, – кивнул Хинч. Когда вязаная лента развернулась во всю длину, спустившись до пола и упав cкладками на начищенные туфли,то прислужника перекоcило.

   – Исчадие ада, ты же не подаришь мне шарф? - насторожился Эверт.

   – Ошибаешься, Олень, - сладко улыбнулась я и вручила полосатое безобразие. – У тебя длиннее.

   – Что мне делать с этим уродством? – возмутился ученик, пытаясь вручить мне обратно кривоватый шарф.

   – Удавиться на нем, когда прилетит третье предупреждение! Не смей доставаться Хинчу живьем, пусть гложет труп! – рявкнула я и зыркнула на Макстена : – Тебе ничего не сделала.

   Вранье, конечно. Просто не стала вытаскивать из корзинки. Хочет, чтобы я все немедленно забыла? Тогда пускай его шарфик носит мой дедушка.

   – Учитель, я отдам вам свой! – с радостью пообещал Олень.

   – И я, - изoбразил жутковатую улыбку прислужник.

   – Неблагодарные. – Я даже не оскорбилась. Шарфы действительно у меня выходили ничуть не лучше, чем в детстве. Даже хуже – раньше я не упускала петель.

   На улице было темно, хоть глаз выколи. Луна превратилась в черный диск, обрамленный желтой кромкой. Ритуал решили проводить на мощеной площади перед парадным входом. Сейчас он походил на крыльцо с мраморными ступенями и с единственной колонной, гладким столбoм подпиравшей в двускатную крышу. Выглядело уродливо, но больше колон Мельхом наращивать не захотел.