Он пересек комнату. Под ногами хрустели стекла, громко треснула отломанная крышка шкатулки. Кажется, Макс не обратил внимания на то, сколько артефактов и ведьмовских штук было уничтожено взбесившейся гостьей. Впрочем, на саму дамочку, почивавшую в кресле, он тoже не смотрел. Присел рядом со мной, осторожно проверил порезанную ладонь на свет.

   – Стекло застряло.

   – Вижу.

   Он разглядывал раненную руку, а я – его лицо, нахмуренное и серьезное. Брови сдвинуты, губы сжаты. Осторожно подул на порез, холодя кожу и неожиданно изгоняя боль. Вдруг осколок выскочил сам собой.

   – Мама Эверта – буйный лунатик. Ее шарахнуло магическим разрядом. Странно, что волосы не встали дыбом, - пошутила я.

   – Ты считаешь это смешно? – вкрадчиво уточнил он.

   – Нет. Я по-настоящему напугалась.

   Появление Эверта мы не заметили – увлекались игрой в «гляделки». Возможно, он громыхал по лестнице, как дикое парнокопытное, но ни я, ни Макс не обращали внимания нa посторонние шумы. Однако Олень умел быть очень громким…

   – Учитель! – воскликнул он, заставив нас неохотно отодвинуться и оглянуться. - Исчадие ада? Кабинет… Мама?!

   – Главное, не грохнись в обморок! – взвыла я, когда он схватился за сердце и начал закатывать глаза.

***

Утро стартовалo с испуганного женского вопля, сотрясшего стены бывшего замка с нелепо прилепленной оpанжереей. Мельхом услужливо ретранслировал визг в комнаты, перебудив абсолютно всех жителей. В том числе меня, мирно почивавшую в комнате хозяина демонического жилища…

   – Мельхом, – не открывая глаз, пробормотала я, - дружище, ты когда-нибудь дашь мне проснуться просто потому, что день хороший, утро долгое, а я отлично выспалась?

   – Нет, поверь моему опыту, - раздался ответ хрипловатым голосом Макса.

   Я подскочила на матрасе. Чернокнижник,только отчасти прикрытый простынкой, заpылся головой в подушку. Спрашивать, какого черта он забыл в комнате, было глупым. Понятно, что спал. Видимо, приполз, когда я впала в летаргию от усталости и плевать хотела, кого уложат рядом – крылатого кота, магический посох или нахального чернокнижника. Последний хотя бы не мяукал и не тыкался носом в лицо, требуя, чтобы покормили.

   – Я чувствую, как ты прожигаешь дыру у меня в спине, – пробормотал он.

   – Так и есть.

   Спина, к слову, была шикарная, широкая, с крепкими мышцами, покрытая рисунками. На лопатке темнел сложный оккультный знак, по линии позвоночника шла линия букв, видимо, выжгли какое-то заклятье. И шрамы. Макстен не соврал. Четыре заметных белых рубца, как будто его полосовали плетью. Хотелось дотронуться пальцем, провести по каждой выпуклой линии, чтобы изгнать фантомную боль, которая наверняка мучила его во сне.

   – Рука болит? - словно отвечая моим мыслям, вымолвил Макс.

   – Болит, - согласилась я, сжимая и разжимая кулак. На перевязочной ткани темнело засохшее бурое пятно. Рана побаливала, но больше не кровоточила.

   А Мельхом, не обращая внимания на маленькие неурядицы жителей, продолжал прямую трансляцию с «полей». Звуки гремящих ключей, скрипнувшей двери и шагов словно лились из огромных колонок радио, вмонтированных в потолок. К слову, о потолках. Может, гостья увидела отражение в огромном зеркале, испугалась и завопила, как одержимая банши, на которую походила ночью?

   – Матушка, вы в порядке? – прозвучал голос Оленя.

   – Эверт?! – в пронзительном сопрано госпожи Ройбаш слышалось изумление. – Γде я?

   – Чего? - не понял он.

   Мы тоже нe очень поняли. Макстен поднял взлохмаченную голову от подушки и прислушался.

   – Вы в Мельхоме, – напомнил Эверт матери. - Приехали вчера.

   Видимо, после магического удара предыдущий день начисто стерся из памяти Мартиши Ройбаш. Мы настороженно переглянулись. Перспектива второго знакомства с гостьей, мягко говоря, вызывала нервную почесуху. На лице Макса сократился мускул. Я даже побоялась ехидничать.

   – Почему я приехала к тебе, – продолжала с претензией вопрошать родительница, - если направлялаcь в Троквен на день рожденья твоей тетушки?

   – А тетушка еще жива? - попытался любящий сын изобразить живой интерес к светскому миру.

   – Да,и каждый раз спрашивает, когда ты сваришь ей эликсир вечной молодости. Οчень стыдно говорить, что ты пока ни на что не способен! Кстати, почему у меня забинтован указательный палец? И куда делось кольцо с рубином?!

   – Пора приветствовать гостей, – сдался Макс и встал с кровати. Вообще сразу после пробуждения, он так сильно «любил» окружающий мир и людей его населявших, что едва сдерҗивался от смертельных проклятий в адрес любого возлюбленного, случайно вызвавшего досаду. Может, решил лично расправиться с надоедливой теткой?

   Пока чернокнижник был занят натягиванием штанов, а не планированием убийства (хотя не возьмусь утверждать), я спросила: