Бесцельно попрыгав из угла в угол, я так и не пришел ни к какому решению и вытянулся на постели. Прикрыл глаза. До чуткого слуха доносились тихие шорохи квартиры, перестук и возня соседей за стенами, резкие звуки с улицы и проклятая щелкающая гадость над головой. Это у них пыточное орудие такое? Устав вертеться вокруг своей оси, я обреченно сел и взял штуковину в руки. Как тебя упокоить, м? Повертел все выступающие рычажки, вроде затихло. А потом как истошно заорет! Я аж подскочил и пребольно ударился мизинцем об угол тумбочки. Да чтоб тебя упырь задрал. По и так расшалившимся нервишкам ударило оглушительной волной звенящего нечто, пробирающего до зубовного скрежета. Приняв единственно верное решение, я без сожалений повторно распахнул окно, прицелился в уже поутихших ночных гуляк и отправил демоново приспособление, надеюсь, в последний полет. Человечки внизу разразились гневной тирадой, как я понял, там было непереводимое матерное послание.

Довольный собой, я вернулся в кровать — не помоями, так хоть эдак душу отвел. Теперь стало так тихо, что даже жутко. Да мать моя прекрасная эльфийка, что за наваждение? Не припомню за собой склонности к подобным треволнениям. В итоге еще через несколько минут я решил наплевать на правила приличия и доводы рассудка. Гори оно алым пламенем, вряд ли будет хуже. А ежели что, действуем по отработанной схеме: морда кирпичом, взгляд понаглей, и улыбаемся. Улыбаемся и машем. Короче, последние мысли я додумывал, воровато крадучись в сторону хозяйской спальни.

Печаль несусветная, ходить бесшумно, как раньше, я разучился. Новое тело, по моим эталонам, топало как пьяный тролль. Утешало одно: человечка спала крепко, раз до сих пор не пришла возмущаться. Сильно не хватало врожденных, таких милых сердцу способностей вроде безошибочного ориентирования на местности, видения в темноте и прочее-прочее. Планировку квартиры я помнил, а вот с расстановкой мебели дело обстояло сложнее. Снеся по ходу пару каких-то фиговин и наступив на хвост вредному кошаку, я получил молчаливый пас когтистой лапой. Выдержке мохнатого можно было позавидовать. Не проронив ни мявка, ночной мститель очень метко вспорол мне икру и скрылся с места преступления, не оставив надежды его пнуть. Оставалось лишь сквозь зубы приглушенно сыпать проклятиями и продолжать путешествие.

Когда эпичный поход туда-сюда подошел к концу, я прислушался к дыханию Ники. Мерное тихое сопение указывало на то, что мои приключения не потревожили сон девушки. Ну и крепко же она дрыхнет! Перевел дух и возликовал, чувствуя себя лисицей, вздумавшей вздремнуть в птичнике. Однако помнил, что и среди пичуг встречаются остроклювые, костистые и злобные представительницы. Осторожно, опасаясь разбудить Веронику, я примостился рядом, замирая каждый раз, когда она начинала возиться. Фух, дело сделано — извольте спать, пожалуйста.

Да, определенно здесь мне нравилось больше — и теплее, и уютнее. Близость человечки успокаивала. Из тела ушла напряженность, ледяная паническая хватка ослабла, глаза начали слипаться, потакая уплывающему в дрему сознанию. Незаметно для себя самого я пристроился к Нике поближе и закинул на нее руку. Вот так, совсем хорошо. Доброй ночи тебе, Риэль. Помечтай, что случившееся было кошмарным сном, и завтра ты проснешься дома…

Ага, десять раз, пробуждение оказалось болезненным — кто-то злобно тыкал меня под ребра, а понимание, где я, с кем рядом и в чьем теле, до тошнотворности ясным.

— Чего ты дерешься? — продирая глаза, поинтересовался я, одновременно стараясь поймать руки Ники и спасти свой новый храм души от лишней парочки-тройки синяков.

За окном еще царили сумерки. Вот почему ей не спится?

— А какого рожна ты тут делаешь?! — возмущенно откликнулась моя норовистая птичка.

— Сплю. Незаметно? Вернее, спал, пока ты не разбудила.

На некоторое время она потеряла дар речи от моей наглости. Чем я не преминул воспользоваться и перехватил ее таким образом, чтобы больше не дергалась.

— Совсем охренел, гад ушастый? Проваливай отсюда!

Я многозначительно ухмыльнулся и вскинул бровь.

— Никуля, — начал вкрадчивым тоном, девчонка заметно напряглась. Правильно, чувствует подвох. — Я тебя предупреждал не шутить по поводу моих ушей? — В ответ только громкое сопение. — Приму молчание как положительный ответ, — охотно продолжил я.

— Катись в баню. Это ты ко мне в кровать ввалился, между прочим.

— Не будь такой жадной. Мне у себя не понравилось.

— Угу, и чем, позволь спросить?

— Да хотя бы, — быстро перебрал в памяти все, на что можно свалить вину, — той щелкающей над головой гадостью.

Ника озадаченно на меня посмотрела, потом рассмеялась:

— Ты про будильник, что ли?

— Понятия не имею, как эта фигня называлась. — С удовлетворением отметил, что удалось отвлечь ее от изначально поднятой темы.

— В смысле, называлась? — Девушка недобро прищурилась. — Это раритетная вещь, я ее во Франции на блошином рынке купила, она дорога мне как память, и все такое. — Мне в грудь уперся пальчик с острым ноготком: — Признавайся!

Я благоразумно решил отложить разбор полетов — как в прямом, так и в переносном смысле — до утра. Потому, не моргнув, соврал:

— Да в порядке твой будильник… почти. Я его… э-э-э, заткнул.

— Разобрался, значит, как он работает? Ну ладно.

Я выдохнул — ну, можно и так сказать.

— А чего ко мне тогда приперся?