Я с любопытством рассматривал ее творение и не узнавал себя. Сверху на торсе красовалась небрежно расстегнутая у ворота рубашка, поверх которой легла приталенная безрукавка. Вдоль пуговиц тянулся тот же золотистый рисунок, что и на исподнем, а из-под острых уголков внизу, там, где расходились полы, игриво выглядывала якобы выбившаяся ткань. Выглядело все очень правдоподобно, если не приглядываться, то вроде я и одет. Забавно. Правда, снизу повезло меньше — одну ногу украшала полоска все того же золотистого узора, тянущаяся от края трусов и до щиколотки. Вот, собственно, и все. Акценты были расставлены весьма грамотно, глаз постоянно соскальзывал на то самое, что эта команда из пекла и собиралась рекламировать, — нижнее белье.

Вовремя я от лишней шерсти избавился, а то вообще бы конфуз для честного эльфа. Какое же это утомительное занятие — быть человеком! Я еще немного покрутился, изучая собственное отражение, и совсем по-иному взглянул на нелепого вида художницу. Уважительно взглянул. Человечка оказалась мастером своего дела, а это я ценил хоть в эльфах, хоть в гномах, в общем, в любых расах.

Стоило мне выйти на публику, и тут же столкнулся с Натальей Владимировной. Успел подметить, что вокруг по-прежнему многолюдно и все взгляды прикованы в основном ко мне. Хорошо, запускаем режим «Пренебречь, вальсируем!» — и вперед.

— Отлично, — придирчиво оглядев, похвалила Кусуева.

Я и сам умею смотреть раздевающим взглядом, но суккуб умудрился снять с меня даже нарисованную одежду, честное слово. Хорошо хоть пока ручонки когтистые при себе держала. Хватит и того унизительного осмотра в ее кабинете, когда тетка словно коня породистого на рынке выбирала — еще минута, и я бы реально сказал «и-го-го».

— Вижу, не ошиблась в тебе, — веско добавила она.

Еще как ошиблась, но до поры до времени тебе об этом знать не обязательно. Демоница-растлительница облизнула пухлые губы. Вальсируй, Риэль, вальсируй.

— Конечно, не ошиблись, я уже звезда местного небосклона, — прикидываясь валяной шерстяной обувью, сообщил ей и кивнул на перешептывающихся зевак.

Наталья Владимировна нахмурилась.

— Разошлись все лишние! — звучно гаркнула она. — Не мешайте работе. Что, заняться нечем?

Народ потянулся к выходу, кое-кто из девиц все равно успевал состроить мне глазки. Я усмехнулся.

— А звезда ты или нет, судить будем по результату, — куда тише добавила Кусуева. — Работаем.

Я прошел на съемочное место. Николай коротко объяснил, что от меня требуется, — похоже, это единственный вменяемый человек во всем здании. В последний раз глянул на Веронику, она стояла рядом с суккубом и с каменным выражением лица рассматривала меня. В глазах остроклюва притаилось доселе невиданное чувство. Что ж, либо я иду верным курсом, либо меня ждут крупные неприятности. Пренебречь! Кто не рискует, тот орочий зять, так что еще повальсируем. Вспыхнувший яркий свет из арсенала фотографа отделил от меня всех посторонних, началась съемка.

После того как я вдоволь истоптал чувство собственного величия, Калинин объявил конец работе. За это время я успел сменить несколько десятков разнообразных поз, выражений лица и пять штук трусов, как бы смешно это ни звучало. Хорошая новость — последующее бельишко, хоть и было в той же цветовой гамме, отличалось большей целомудренностью. Последние так вообще годились на звание приличных портков. Плохая новость — сие чудо теперь приносил незабвенный Эдя, а переодеваться при нем — то еще сомнительное удовольствие. Благо стилист помалкивал — неужели Ника постаралась? Сама человечка отиралась вдалеке и руководила процессом. Будь я нежнее, мог бы и обидеться, мол, заманила и бросила. Но я догадывался, откуда растут ноги ее поведения, и только шире улыбался. Оставалось дожить до вечера.

Нина сняла с меня краску и показала, где находится душ. Эдуард выдал полотенце и вернул одежду. В павильоне практически никого не осталось. Фотограф возился с оборудованием, девчонки, кто посмелее, под разными предлогами проявляли участие. Можно сказать, теперь я купался во внимании. Оно, конечно, забавляло и почесывало потрепанное эго, но хотелось несколько иного результата. Этот самый результат, пробурчав, что будет у себя в кабинете, преспокойно удрал из поля зрения. Хорошо хоть и тетя с видами на мое многострадальное тело тоже куда-то отчалила. Я подхватил пожитки и отправился смывать с себя остатки позора вперемешку с усталостью. За окнами давно стемнело — денек выдался длинный и насыщенный.