– Да-да-да, это видно по печати на моей ноге, – зеваю я. – Надоели уже указывать. Слышь, а если из чрева избранницы появляется единственный наследник, то как появился ты?

Карлик смущается. Похоже, что это для него больная тема. Ну да, по сравнению с его братом, у которого всё в порядке, да и а вообще всё превосходно – карлик кажется мелким ничтожеством.

– Наш отец, Михаил Необыкновенный, не виноват, что какой-то хоббит, воспользовавшись кольцом Всевластия, тоже переночевал с нашей матушкой, красавицей Глуцианией. Только потом нашли бумажку, где он признавался в содеянном и просил назвать сына Шлепарь Бильбович Необыкновенный, – карлик шмыгает носом. – Поэтому вместе с Хлопарем родился я. Получился красивый король – Хлопарь, и умный король – Шлепарь.

– Подожди-подожди, какое кольцо Всевластия? Какой Бильбович? Это что же получается, что Бильбо Бэггинс из книги «Хоббит, или туда и обратно»…

– О боги, неужели этот прохиндей ещё и книгу написал? – вскрикивает Шлепарь. – Он и так уже всему Коратурию уши прожжужал, как он на нашей матушке «туда и обратно, туда и обратно».

– Но в книге этого не было. Там никаких амурных сцен. Лишь хоббит прокрался к дракону и выкрал чашу…

– Невинность нашей матери он выкрал, а не чашу, и не к дракону он прокрался, а к отцу в спальню. Отец пошел наказывать этого мелкого пройдоху, да так и сгинул. А уже цензура переделала по-своему, и получилось вместо правдивой истории какое-то эпическое фэнтези. А через девять месяцев родились мы с братом. Мама не выдержала и бросила нас.

Я молчу, переваривая услышанное.

– Да, девчонка, так всё и было. Если ты думаешь, что у нас, королей, жизнь сплошной праздник, то крупно ошибаешься. Нам вообще должны молоко за вредность давать. И плюшки. Мягкие, – всхлипывает карлик.

Мне становится его как-то жалко. Такие уж мы женщины, жалостливые. Вроде и пленил меня, и держит связанную, а жалко его. Даже слезинка выступает. А он выглядит таким хлипким, таким беспомощным. Только глаза его сверкают непримиримой жаждой жизни. Маленький несломленный король, который всю жизнь прожил в тени мускулистого брата. Вот так бы и пожалела, и прижала к груди, и…

Че-е-его?

Я встряхиваю головой, когда карлик уже начал залезать на кровать. Да он никак гипнотизировать меня удумал? Это что же творится, люди добрые? Это же он на жалость давит и решает через слезу на меня залезть? Похоже, что похоть родилась раньше обоих братьев.

– Ещё одно движение и моя пятка сольется в страстном ударе с твоими бубенчиками, – говорю я, когда его рука дергает за полу камзола и показывается белая батистовая рубашка.

– Да ладно, чё-ты? – продолжает раздеваться страшненький король.

Чё я? Нет, не так.

ЧЁ Я?

Внутри бурлит, как в чайнике, перед свистком. Кровь бросается к щекам, и становится так жарко, что об меня можно прикуривать.

– Да ни фига и лука мешок! Ты куда прешь, бульдозер по имени «малютка»? Не для тебя маманя ягодку растила, и профессора педагогики интеллект в буйную головушку загоняли! Вот сейчас как выпрыгну, как выскочу, и пойдут клочки по закоулочкам! А ну быстро слез с кровати, развязал меня, извинился и покормил! – кричу я окриком богатырским, таким, что даже балдахин покачивается.

– Не надо кричать, девочка. Нас никто не услышит, – хмыкает Шлепарь и продолжает раздеваться. – Чтобы получился полноценный наследник, я тоже должен запустить своих белых всадников в твое горячее ущелье.

Показывается волосатая грудь. Вогнутая, как Марсианская впадина. Или ещё глубже. Плюшки-ватрушки, надо переходить на жаргон, вдруг подействует. А что? У нас половина курса сидела по хулиганке – чтобы учить хулиганов, нужно быть суперхулиганом. Я не сидела... А те приводы не в счет.

– Сапоги дорогу знают, только ленятся ходить! Освободи голубку, вертухай! За мной не заржавеет навару отсыпать! Коль мохнатый сейф вскроешь, то мои кореша тебя на хате в сарафан оденут! Слазь со шконаря, и размотай веточки! Чего буркалы вытаращил, ждешь, пока я тебе афишу начищу? Я тебе не бановая бикса, а бесовка в авторитете! – выдаю я весь словарный запас, приспособленный к разговору с учащимися пятого класса.

– Ты бесовка? – на миг застывает мелкорослый стриптизер. – Может, поэтому тебя и выбрал Всехубьюлибур? Но это не страшно. Без своих магических артефактов ты бессильна. Твоя книга-переходник бесполезна в стенах замка. Так что…

Приходится напрячь извилины и припомнить разговорную речь для более старших классов. Когда я была на практике, то видела, как после речи заслуженного учителя России Виктора Павловича Трофимова затихали даже самые отъявленные отморозки из одиннадцатого «Б».