А что там дальше? Я чуть сдвигаюсь вправо, к новому рисунку. На новом каменном рисунке дракон замахивается ногой, как красавчик Криштиану Роналду при пробитии пенальти. Рыцарь уже не очень гордый, можно даже сказать испуганный, если пытается смыться с башни. Коровы оглядываются на это действие. Люди тоже оборачиваются.

Я делаю шаг дальше. Чешуйчатая лапища дракона выбита крупно, как и пятая точка металлического героя. Чуть выше выбиты звездочки и слово: «Бдыщ!»

Шагаю. Следующий кадр каменного комикса показывает улетающего рыцаря, из его рта вырывается облачко, в котором четко видна одна буква: «А-А-А-А!!!» Дракон поднимает вверх лапу и оттопыривает два пальца, образуя букву «V». Люди ликуют, коровы свистят в копыта.

Я шагаю дальше и снова оказываюсь возле первой картинки. Красота и простота минимализма. Ни грамма лишнего, всё понятно и очевидно. Правда, в моем мире обычно всё рисуют наоборот, но это же не мой мир.

20.1

Какая же чистая вода! Солнечные лучики беззастенчиво купаются в ней голышом. Я пробую жидкость на вкус и кажется, что лизнула тот самый айсберг, о который споткнулся «Титаник». Даже мозг застывает и покрывается корочкой, какая образуется поздней осенью на лужах. Зубы ноют и просят удалить все нервы. Я секунд пятнадцать исполняю танец индейского шамана, пытаясь согреть обмороженную полость рта.

– Анна, хватит танцевать! Пора воду набирать! Ты там так и будешь прыгать, а нам от жажды помирать?

Догадайтесь – кто меня так позвал? Думаю, что угадаете с двух раз, так как эти великовозрастные шалуны покатываются со смеху, наблюдая за мной. Могли бы и предупредить о температуре воды. Ну ничего, я ещё успею им отомстить. Сейчас же молча глотаю обиду и наполняю бадью подлой жидкостью.

Эх, Матильдочка, сколько мне ещё придется вытерпеть ради тебя… Надеюсь, ты это оценишь, когда я тебя освобожу. А в том, что я освобожу дочку, нет никаких сомнений. Освобожу и точка! Хоть мне придется переплыть море из такой вот ледяной воды.

– Анна, прости, что не сказал о воде, но мы уже как-то привыкли, – пытается скрыть улыбку Драмир.

Ладно-ладно, я не злопамятная – отомщу и забуду… Если не забуду, что уже отомстила. Кадушка с водой оказалась и взаправду легкой. Хоть в чем-то не обманули.

– Ну что вы, мальчики, я так радовалась, что дракон на камне победил. А кто это выбил?

– Это Зверобой постарался, у него творческие способности иногда зашкаливают.

Синий человек подбоченивается и кидает на меня хвастливый взгляд. Мол, знай наших! Он так напоминает того самого рыцаря на высокой башне. А во мне клокочет досада, словно пламя у дракона. Ну что же – не надо было надо мной смеяться.

– Нет, фигово сделано. У меня Матильдочка лучше выбьет!

Какое же удовольствие наблюдать за тем, как сникает синий стихоплет. Даже зубы ныть перестали. Зверобой шмыгает носом, трясет головой и фыркает.

– Обидеть художника каждый рад, то не так выбил, то не тот взгляд. И всяк в ошибки носом тычет, как завзятый бюрократ.

– Ладно-ладно, не переживай. У нас многие писатели так делают – допускают специально ошибки, а читатель им на них указывает и считает себя умнее писателя. В итоге оба получают удовлетворение, один оттого, что порадовал человека, а второй оттого, что помог человеку исправить ошибку, – мне становится немножечко стыдно. Совсем чуть-чуть.

– Не переживай, Зверобой. Анна не со зла так сказала, у неё дочку украли, вот она и готова кидаться на кого попало, – Драмир хлопает Зверобоя по плечу, отчего тот едва не ныряет носом в костер.

– А-а, тогда понятен разговор. Украли дочку? То позор! Таких людей топить в болоте… Кстати, а известен вор? – синий повар воспрял духом.

– Верховная ведьма, мать Хлопаря и Шлепаря, – вздыхаю я.

– Ларинджина? Вот так да! Плохо, горе и беда! Из её лап никто не вылез. Это та ещё пи…

– Зверобой! – окрикивает его Драмир. – Не смей ругаться, среди нас дама!

– Пикша! – с ударением на последнем слоге произносит хитрый художник. – Это же не мат! Это рыба, ей я рад. Ларинджина как та рыба, ведь у неё такой же взгляд!

Я улыбаюсь, и беру из рук синего повара стрелу с насаженным мясом. Он реабилитирован в моих глазах, а вот Драмиру ещё придется ответить за утаивание температуры воды.

Терпкий дым костерка отгоняет жужжащих комаров и от него слегка першит в горле. На листья салата выкладываются ломти коричневого душистого хлеба. К нему прижимаются красные шарики помидор, вытягиваются во весь рост хрустящие огурцы, рядом сочные луковицы раскидывают ароматные зеленые волосы. Петрушка и укроп поражают размерами – такими вениками можно париться в бане. Чудесный запах баранины щекочет ноздри. Я чувствую, что ещё немного и захлебнусь на траве. Захлебнусь от слюны, которая ведрами выделяется при виде пиршества. Позавтракать я так и не успела, а перемещение в пространстве вызывает зверский аппетит.