В роду Ильмиара, того самого, что первым получил силу от Танбора, раз в поколение на свет появлялись особые девочки — хэленни. Слабенькие магички, почти пустышки, они, тем не менее, являлись величайшей ценностью Риоса, потому что приносили своему мужу необычный дар. Рожденный ими первенец не просто перенимал способности отца, а многократно их усиливал, становясь со временем величайшим магом своего мира. Да и остальные дети немногим уступали наследнику.

Хэленни берегли, как истинное сокровище. За право ввести их в свой дом сражались, убивали и умирали, за них отдавали все, что имели, и радовались, потому что знали, что приобретут намного больше. Королевские династии Риоса и самые титулованные аристократические семьи процветали именно благодаря бракам с хэленни. Эти женщины умели подпитывать искру Танбора, и та вспыхивала в крови их детей ослепительно и жарко, вознося род счастливца на небывалую высоту.

А потом род Ильмиара прервался, а вместе с ним исчезли и его удивительные дочери. Остались только сказания, летописи, сухие отчеты да описания ритуалов.

— Обряд венчания хэленни всегда проводился в Древней обители. На рассвете. — Голос Саллера звучал ровно и тускло, словно он бесконечно, невероятно устал. — Свидетелем, который принимал обеты, благословлял и навеки соединял новобрачных, был свет Танбора, окутывавший часовню, а потом и ладони новобрачных.

— Что? — переспросила я, все еще не понимая. Нет, отчаянно не желая понять.

Вместо ответа герцог шагнул к книжному шкафу, достал толстый темный фолиант, положил на письменный стол и, раскрыв, молча поманил меня к себе.

Косой луч солнца, пробившись сквозь окно, ярким пятном упал на пожелтевшую страницу, как раз туда, где была изображена застывшая перед золотым алтарем пара. Я долго смотрела на их руки, оплетенные длинной светящейся лентой, украдкой покосилась на свои запястья. Чистые…

— Пока чистые, — словно уловив мои мысли, подтвердил мужчина. — До консуммации брака.

Не поднимая глаз, тихо уточнила:

— Вы хотите сказать, что я хэленни?

И совсем не удивилась, услышав:

— Да.

После жесткого прямого ответа Саллера в воздухе повисло напряженное молчание. Собеседник не торопился его прерывать, видимо, давая мне время опомниться и смириться с незавидной участью, а я… Я пыталась прийти в себя и собраться с мыслями.

— Мэссер… — вскинула я наконец голову, и по тому, как изумленно взлетели вверх его брови, мгновенно сообразила, что ляпнула что-то не то.

Мне запрещено так к нему обращаться? А кому можно? Впрочем, сейчас это не имеет значения.

— Ваше светлость, — исправилась невозмутимо, — у меня есть несколько вопросов. Если позволите…

— Всего несколько? — невесело усмехнулся герцог. — В таком случае вы счастливица, миледи. У меня их десяток, не меньше.

Я ждала, никак не реагируя на шутку. Улыбка сползла с губ мужчины, взгляд посуровел, став почти ледяным, и он повелительно бросил:

— Спрашивайте.

— Почему о том, что я хэленни, стало известно только сейчас? Родители, учителя — неужели никто не догадывался? Или вы… — я замялась.

— Нет, — правильно истолковал мои сомнения герцог, — даже не подозревал.

Очень хотелось верить, что он говорит правду.

— Но почему? — повторила настойчиво.

— Только наследники Ильмиара умели определять, какая из их дочерей наделена даром. Для этого они проводили новорожденных девочек через особый ритуал, на котором присутствовали лишь старшие мужчины семьи. А потом малышка росла, ничем не выделяясь среди сестер, и только в день совершеннолетия торжественно объявлялось, что именно она и есть хэленни. Для всех остальных подтверждением служили церемония единения и свет Танбора, благословляющий молодую пару.

Саллер остановился, словно колеблясь, стоит ли откровенничать дальше, но все-таки продолжил:

— После крушения старой династии появился закон, обязывающий представителей аристократических семей, так или иначе связанных узами родства с Ильмиаром, венчаться в Древней обители. Свет еще трижды озарял часовню — последний раз почти сто лет назад. Все. Больше хэленни не было, и закон со временем отменили.

Ясно… Новый правитель собирался таким способом определять носительниц дара и использовать их по своему усмотрению. Но годы шли, желаемого результата король не достиг, и аристократы принялись роптать. Нерушимый брак мало кого устраивал. Разве что юных, наивных и безумно влюбленных, но никак не их родителей, которые рассматривали замужество дочерей исключительно с точки зрения собственной выгоды.

Сегодня этот барон обласкан судьбой? Отдам ему свою кровиночку. Барон в опале и сослан в дальнее поместье? Зачем же девочке вместе с ним мучиться, когда есть возможность задержаться в столице? Тем более маркиз — новый фаворит короля — давно намекал, что не против породниться, объединив состояния и земли.

Все вполне объяснимо, в земной истории немало подобных примеров. Лукреция Борджиа трижды выходила замуж, меняя супругов по приказу отца и брата ради новых связей и владений. Хорошо, что в этом мире не убивают, а просто разводятся.

И вот еще что интересно…

— А что случилось с прямыми потомками Ильмиара?