Я давно привыкла к тому, что брат редко называл меня по имени — только при посторонних, совершенно чужих людях или на каких-то официальных мероприятиях. В остальное время я была кем угодно, только не Машей. Маруся, Манюня, Маська, Мурена, Маха… — фантазия родственника казалась поистине неисчерпаемой. Похоже, ему доставляло особое удовольствие изобретать все новые и новые прозвища. Забавные, милые, ехидные, дурацкие… всякие. И не только прозвища. «И на Маруху бывает проруха» — эта присказка появилась, когда он узнал, что Маруха — это не только жаргонное словечко, но и вполне нормальный, принятый у испанцев вариант имени Мария.

Я старалась отвечать тем же. Но ничего кроме банальных Петька, Петрусь, Петюня и неизвестно как затесавшегося между ними Петруччо у нас не прижилось.

— О чем задумалась, Марусь? — Маленькая ракушка мягко ударилась о мое плечо. За ней еще одна… И еще… — У тебя такое забавно-серьезное выражение лица.

— О твоей будущей жене, — откликнулась, лениво прищурившись. — Ее ты тоже выберешь по принципу «чем глупее, тем лучше»?

— Конечно, — заверили меня со всей серьезностью. — Мне и одной умной женщины в семье хватает. Пожалуй, даже с избытком. Так что никаких суфражисток. Привыкнет послушно, без возражений принимать все мои решения, и счастливая замужняя жизнь ей обеспечена.

— Петька, да ты, как выясняется, самый что ни на есть мачистый мачо, — умилилась я почти восхищенно. — Из тех, что при каждом удобном случае твердят, словно заведенные: «Женщина, знай свое место».

— А то! — Брат преувеличенно гордо вскинул подбородок. — Девушки, между прочим, как раз таких и любят. Вот ты, например…

— Я, например, — перебила колко, — скорее предпочту парня из песни, которую наш «диджей» сегодня целый день крутит. Умного, симпатичного, терпеливого, легкого в общении, без вредных привычек и завышенной самооценки. А главное, уважающего меня и моих близких. Брутальный, суровый и властный — мужчина не моей мечты.

— Ну-ну… — Петька недоверчиво покачал головой, — это мы еще посмотрим.

Сладко потянулся, опустил спинку шезлонга, пробормотал: «Что-то спать хочется…», перевернулся на живот и затих.

Песня, отгремев еще раз, замолкла. Леха отчалил на обед, и пляж наконец-то окутала блаженная тишина. Солнце припекало все сильнее, но в тени царила приятная прохлада, и я решила последовать примеру брата. Уронила лоб на руки и вскоре задремала, убаюканная чуть слышным плеском набегающих на берег волн… Чтобы проснуться далеко отсюда от дикого вопля полоумной поклонницы неведомого мне Гира…

*

Конь громко всхрапнул, заржал тревожно, вырывая из приятных воспоминаний, а затем понесся быстрее. Высунула нос из ткани, в которую меня закутали, и попыталась оглядеться.

Вокруг шумел густой лес, сплошной стеной обступая дорогу, по которой двигался наш небольшой отряд. Кроны огромных деревьев тесно переплетались где-то там, высоко-высоко, пропуская через плотное кружево веток и листьев лишь редкие лучи солнечного света. Создавалось впечатление, что мы скользим по бесконечному сумеречному тоннелю, из которого уже никогда не суждено выбраться.

Поежилась, представив вечное блуждание по этому таинственному переходу, ведущему в потусторонний мир. В душе нарастала непонятная глухая тревога.

— С-с-с… — шептал надо мной и вокруг меня древний лес.

— Ш-ш-ш… — доносил издалека ветер.

А мне слышалось:

— С-с-сюда…

— Ш-ш-шаг, с-с-сделай ш-ш-шаг…

Отчаянно мотнула головой и, нырнув в теплую глубину покрывала, изо всех сил прижалась к широкой твердой груди.

— Графиня?.. — Надо мной склонилось лицо «жениха». Серьезное, сосредоточенное. — Вас что-то беспокоит?

— Нет… — выдавила слабую улыбку.

Ну не говорить же, в самом деле, что со мной деревья общаются? Вот такие болтливые растения попались, а в остальном — все в полном порядке. Но мужчина сам догадался о том, что я так и не решилась озвучить.

— Мы слишком приблизились к границе, а Хауддан не любит непрошеных гостей. К сожалению, это кратчайшая дорога. — Тесные объятия стали еще крепче. — Не бойтесь. Все будет хорошо, обещаю… А сейчас вам лучше поспать.

Прохладная ладонь легла на мой покрытый испариной лоб, даря облегчение и успокоение. Я прерывисто выдохнула, чувствуя, как растворяются, стихают где-то вдали голос леса и шум ветра, и не заметила, как уснула.

Глава 2

Я проспала не только дорогу, но и все последующие события — приезд в имение, транспортировку в приготовленную комнату, консилиум собравшихся у постели лекарей. Ничто не могло потревожить мой неестественно крепкий сон, словно я приняла изрядную дозу сильнодействующего снотворного. Лишь однажды, когда моего запястья коснулись знакомые сильные пальцы, на краткий миг пришла в себя.

— Что скажешь, Дильфор? — Речь сидящего в кресле у кровати мужчины звучала подчеркнуто ровно, но взгляд обеспокоенных темных глаз ни на секунду не отрывался от моего лица. — Как она?