— Нельзя их звать прежним именем, миледи, особенно во время боя. — Кенз оттеснил меня плечом от перил и протянул вперед руки. Пальцы его непрерывно шевелились, как у паука, ткущего липкую ловушку. — Может произойти переориентировка цели, если зовущий причастен к гибели лича или был свидетелем смерти. Я поставлю отвращающее заклинание.

— Лича? — Перед глазами вспыхнули картинки из книжки Тиррины Барренс. — Но это же высшая нежить!

— Да. И что? Мы же тут почти все — некроманты. Если умирает маг, его дух продолжает служить делу мира. — Кенз коснулся чеера в ухе. — А его плоть — делу войны. У нашего войска должны быть сотники и тысячники. Ими и становятся бывшие темные маги, а Ли была хоть и глупой, но очень сильной.

— Но… они же мертвецы!

— Конечно. Было бы расточительством воевать с демонами живой силой. Тем более и они воюют с нами с помощью трупов. Сами-то демоняки вон сидят на деревьях и наблюдают, лап не пачкают. Как и мы.

— Тогда чем вы отличаетесь от них?

— Многим, госпожа, — серьезно ответил рыцарь, но без подробностей. — Но пока хватает того отличия, что это не мы атакуем их крепости, а они — нашу. На самом деле настоящая схватка — невидимая, между живыми магами. Кто у кого больше мертвых орудий из боя выведет или перехватит управление. Больше ничего интересного тут не будет. Покрошим друг друга и разойдемся до следующей атаки.

— А какой в этом смысл?

— Во-первых, не расслабляемся, постоянно в тонусе. Во-вторых, тактические победы укрепляют дух армии. Если нам повезет захватить живого или мертвого высшего демона, мы укрепим нашу оборону.

— А если они захватят у нас кого-нибудь важного?

— Если демоны захватят нашего лича, они усилятся. Чем больше у них личей — тем ближе вероятность прорыва.

— Но это бесконечная и бессмысленная война.

— Так и есть, миледи. Настоящая война не там. Она тут! — И молодой рыцарь жестом гладиатора прижал кулак сначала к сердцу, потом ко лбу.

Я не успела выяснить, что имел в виду Кенз.

Пространство позади него сгустилось полупрозрачным червяком в человеческий рост и заговорило:

— Савадх. Сэр Кенз, охрана для миледи.

Что-то они не спешили.

— Мы уж заждались, — проворчал Кенз и взмахнул рукой снизу вверх, словно невидимым ножом пропорол червяка. — Входите, так и быть.

Червяк распался на две части, которые тут же разошлись в стороны и образовали арку. В нее ступили двое: молодой веснушчатый парень в шлеме и черном плаще мага, накинутом поверх доспехов с некромантской бляшкой в виде черепа и… мой седовласый наставник.

— Нейсон! — обрадовалась я. И тут же поправилась: — Магистр Нейсон, рада вас видеть! Вы пришли вместе с Дэйтаром?

— Нет, таинэ Орияр, — помрачнел маг. — О нем я бы и хотел поговорить с вами.

Я посмотрела за решетку, на поле боя. Ничего нового. Одни мертвецы вяло отмахивались от других мертвецов. Обе армии уже значительно поредели, и теперь было видно, что основной бой шел вокруг отряда под руководством свеженького лича Лин — демоны прорывались к ней, явно с целью захватить. Надеюсь, Гринд не допустит такой потери.

Нейсон тоже с интересом присматривался к происходящему. Хотя без увеличительного кристалла он вряд ли что сможет разглядеть, но почему-то захотелось увести его подальше, как постороннего. Пусть он и друг Дэйтара, но слишком уж близок магистр к королю. А король тоже называл себя другом Ворона. И не зря же Гринд сразу избавился от менталиста, отправив его ко мне, подальше от командного пункта.

— Сэр Кенз, сопроводите меня и магистра Нейсона в замок, — распорядилась я. И посмотрела на его соратника. — А вы, сэр…

— Мое имя Бенир. — Маг почему-то покраснел как маков цвет, и стало видно, что он совсем мальчишка.

— А вы, сэр Бенир, можете возвращаться к командующему. У меня надежная охрана, а ваши способности некроманта могут тут еще пригодиться. Хотя, я вижу, атака уже отбита.

— Слушаюсь, таинэ, — поклонился некромант.

Едва растаяли контуры портальной арки, перебросившей нас почему-то в холл гостевых апартаментов, я набросилась на менталиста:

— Скажите, магистр, что с графом Орияром? Он не дает о себе знать уже так давно! Почти сутки!

Тут я преувеличила, но совсем немного.

— Могу ли я сесть, леди Барренс?

В голосе Нейсона чувствовались усталость и легкая укоризна. Я немедленно отвесила себе мысленный подзатыльник. Тиррина Барренс — прирожденная аристократка, у нее хорошие манеры в крови, никакой амнезией не вышибить. И я должна вести себя соответственно.