Дело в том, что благодаря работе Валечки по возвращению Повелителя демонов в бренный мир на севере все — таки был подписан договор между Дальним и Срединным Пределом об охране торговых путей от пиратов, и часть патрулей находилась на водном пространстве между Центральным и Южным Пределом постоянно, меняя вахту приблизительно раз в две — три недели. Но, конечно, их охранная функция не включала в себя проверку груза, идущего от людей к гномам и обратно. В общем, посоветовавшись с Валентиной Николаевной как ближайшим соотечественником на предмет нововведений, я предложила сначала Эллиану, а затем и Златоглазому ввести в Пределах аналог пунктов досмотра. Тонкость введения новой идеи состояла в том, что, будучи разработанной на Земле, она не должна была включать в себя применения техники, не свойственной магическому миру. Об этом строго договорились во время переговоров с земными властями. И это стало главным условием сохранения целостности миров. Мы же, взяв только название, работу службы скоординировали так, как считали нужным. То есть создали подобие точек досмотра на нашей и гномьей стороне, которые и сверяли наличие и количество товара с прилагаемыми к нему накладными. Подлинность бумаг на магической стороне подтверждали, естественно, существа с даром. К нам же приехали несколько оборотней, добровольно согласившиеся нести службу. Они идентифицировали запахи (усиленное обоняние относилось к родовым особенностям и потому магии не требовало), сопровождающие документы, и при первом же подозрении сразу сообщали представителям торгового патруля. Таким образом, было достигнуто хрупкое равновесие между достойной оплатой труда рабочих и нервным спокойствием их жен, что, конечно, было очень далеким приближением действительности. Но мы были довольны. Мы по — настоящему стали любить этот мир.

После того, как операция выручения блудного мужа из лап не уступающей ему в святости любовницы прошла успешно, из Маленького города мы вернулись обратно в Ромашковый. Син отправился проверять «Амильтерру», а я не пошла домой сразу. Что-то тянуло меня к океану, и я с желанием бороться не стала. Накатывало на меня иногда…

Вода определенно шептала что-то на своем непонятном языке, и я, вопреки всем законам логики, не являясь магом ее стихии, почувствовала ноющую боль в сердце. Потянулась к кусочку своего пламени, висящему на шее, потерла его между ладонями. Нет, подарок Солейрана давно уже не вызывал во мне бури эмоций. Со временем он превратился в необходимый атрибут успокоения. Лишь дотронувшись до него, я могла чувствовать, как приходят в норму мысли и чувства. И каждый раз говорила Солю спасибо за это.

Конечно, и за сверток семью Златоглазого я тогда поблагодарила. Арегвана и Валю — за подаренное тепло, Гаянэ — за сердечный дар. А Солю написала, как мне приятно, что вспомнил детскую забаву и воплотил ее в жизнь. Пусть понимает, как хочет. Но, заканчивая строчки того письма, поймала себя на ехидной улыбке и желании поквитаться с парнем, нисколько не угасшем в желании напомнить о себе. Хотя какой он парень. Наверное, из Солейрана вырос прекрасный мужчина. Интересно, вместе ли они с Адариэль до сих пор?

Глядя, как спокойно колышутся морские волны, я в очередной раз задумалась, почему мир устроен так, что в нем я не замечаю никого, кроме сына Златоглазого, несмотря на то, что долгих пять лет фактически ничего о нем не слышала, кроме того, что доносили слухи вместе с приплывающими к нам кораблями. И мне бы логично объяснить все это загруженностью работой и необходимостью помощи людям, но я прекрасно знала, что все, что не было связано с полудраконом, находило глубочайший протест изнутри и отрицалось на уровне инстинктов. Почему все было устроено именно так? Вот ведь Син — стабильно раз в цикл менял себе «единственную». Хотя его я могла понять: всему виной стала психологическая травма. Как-то в один из душевных вечеров оборотень поведал мне, что у дайгонов истинную пару определяет совет старейшин путем какого-то шаманского гадания на кофейной гуще. Увидев мои круглые глаза, товарищ сказал, что, когда ему предрекли долгое ожидание возлюбленной (в связи с тем, что это чудо еще не успело родиться) из того же клана, что и он, реакция была идентичной. Вот почему он и покинул Северный Предел: не хотел мириться с вынесенным вердиктом и начал искать счастья за пределами исторической родины. Тут, надо сказать, я его мнение разделяла, поскольку предначертанное будущее также считала донельзя невероятным. Только если уж мы такие творцы собственной судьбы, почему же я до сих пор своей не озаботилась?

Этот вопрос я продолжала обдумывать и тогда, когда готовилась ко сну. А чтобы призвать ночные видения побыстрее, привычно прикоснулась к огоньку на груди. Где бы ты ни был, Соль, твой подарок всегда будет напоминать мне о том, что не бывает таких ошибок, которые невозможно было бы исправить. Улыбнувшись этой мысли, я наконец-то заснула.

Утро ожидаемо началось с кошачьего мурчания Сина под окнами.

— Просыпайся, солнышко…просыпайся, огонек! — сначала ласково, а потом со все нарастающей амплитудой мерзко завывал он прямо у моей спальни, и я, как и всегда перед очередным морским путешествием, испытала острое чувство разделаться с двуипостасной скотиной. Но, кажется, сегодня судьба была на моей стороне, потому что не успел котяра довыть очередной куплет собственного сочинения, как послышался глухой удар и сердитый мявк, а потом третий голос, в котором я узнала соседа напротив, грозно пророкотал:

— Еще раз услышу, что своим ужасным голосом нарушаешь утреннее спокойствие, Синвайн — не ограничусь горшком, а приду и оторву все самое дорогое!

Я, улыбаясь и благодаря справедливость за то, что наличествует в мире, накинула на ночнушку легкий халат и высунулась в окно, где застала настоящую картину маслом: побитый соседом Син потирал ушибленный затылок и обиженно зыркал на лежащий неподалеку от него горшок для приготовления каши. Услышав, что уже не является здесь единственно бодрствующим, поднял голову и с видом ребенка, у которого отняли любимую игрушку, воззрился на меня:

— Что? Что я сделал не так?!

— А я тебя предупреждала: закрывай ворота, когда идешь творить свое черное дело, — развела руками я, не переставая, тем не менее, улыбаться. — Я уже давно слышу от соседей жалобы на твое вопиющее поведение. Они так и прозвали тебя: рассветный безобразник. Ты же все — таки кот, а не петух. Хотя из тебя и кот-то странный: у тех период размножения только весной, а тебя вечно тянет на приключения.