А потом меня приподняли над полом так, что наши с Солейраном глаза оказались на одном уровне. И еще один зрительный контакт не позволил разрушить словами странную таинственность момента. Вместо этого я обхватила своего спутника за шею, ощущая, как крепко держат спину его горячие руки. Было приятно просто посмотреть на него, не говоря ни слова. И приятно вдвойне ощутить, как он приближается, чтобы осторожно прикоснуться к моим губам.

— Анька… — шепнул он перед тем, как поцеловать. На ответ я была уже не способна: от его осторожного касания перехватило дыхание, телом овладела приятная дрожь, а когда поцелуй углубился, я тихонько застонала, ощущая, как меня подхватывают под ягодицы, поощряя желание обвиться ногами вокруг мужских бедер. Прижалась ещё ближе, с удовольствием ощущая сквозь ткань сорочки напряженное тело, и положила голову на плечо Соля, когда он уверенным шагом двинулся в спальню. Кажется, дом он знал, как свои пять пальцев, или разведка действительно работала отлично, но из всех существующих комнат отдыха он направился именно в ту, которую занимала я.

— Здесь мама ночевала, когда приезжала к бабушке, — шепнули мне на ухо, стоило нам переступить порог нужной части жилища. Я промолчала в ответ, зато подарила долгий поцелуй его шее, с удовольствием отмечая, как та покрывается мурашками. — Анька… — с угрозой произнес Соль после моей небольшой шалости, будто предостерегая от продолжения хулиганств, но я только фыркнула в ответ, став инициатором ещё одного явления гусиной кожи.

В комнате с камином и шкурой поэкспериментировать не вышло: меня аккуратно уложили поперек кровати, давая время выпутаться из двойных объятий. Соль навис надо мной, упираясь в спальное место вытянутыми руками и смотря сверху горящими глазами, и я, пользуясь относительной свободой, проворно стала избавлять его от одежды, вначале расстегивая пуговицы жилета и оказавшейся под ним рубашки с длинным рукавом, а потом и освобождая от них обе руки поочередно, не без трепета путешествуя ладонями по его мышцам. Все мои действия поощрялись еле заметной довольной улыбкой, и мне даже показалось, что некоторая поспешность действий импонирует находившемуся со мной мужчине. Он рывком поднялся, но только для того, что бы продолжить начатое мной, и вскоре его одежда и снятые в первую очереди сапоги остались на полу. Наклонился, медленно поднимаясь руками от моих коленей к бедрам, лишая прикрытия в виде сбившейся ночной рубашки, вынуждая раскрыться ему навстречу, опустил колено между разведенных ног и продолжил снимать сорочку, то и дело заставляя изгибаться всем телом, что его, кажется, заводило еще больше. Соль получал откровенное удовольствие от того, что открывалось взору, а потому действовал удивительно медленно и неторопливо, вызывая внутри горячую волну протеста. Наконец, когда тонкая ткань, тянутая через голову, оказалась где-то рядом с его рубашкой и жилетом, а мной некоторое время жадно любовались, Солейран подхватил меня под бедра, сдвигая к концу кровати и разводя ноги шире.

— Соль? — вопросительно посмотрела на него я, но ответом стала лишь загадочная улыбка, а потом меня начали исследовать губами, и вопросы из головы улетучивались сами собой. Он позволял делать все, что угодно: целовать до потери сознания, прижиматься, извиваясь под собой, с силой царапать спину, только не давал ногам обвиться вокруг него. Тайный замысел стал мне понятен, когда с горящими глазами и наихитрейшим видом Соль, наконец, опустился сверху, горячо прошептав на ухо:

— За пять лет, говоришь?.. Обещаю все усердно отработать, — и первый толчок в таком положении, когда мышцы ног заметно напряглись, а Соль максимально заполнил меня изнутри, вызвал не просто стон — спальня огласилась криком. — Больно? — встревожено приподнялся надо мной мучитель, за что был тут же возвращен на место.

— Не смей останавливаться! — хрипло прошептала я, усиливая объятие и пользуясь тем, что его руки вынуждены удерживать меня под бедра, чтобы оставлять положение неизменным.

— Как пожелаешь, — с плохо скрываемым удовольствием ответили мне, после чего каждый толчок стал сопровождаться моим глубоким гортанным стоном. Это было слияние на грани удовольствия и боли, что мне безумно нравилось, а потому контроль над телом был утрачен практически сразу. Когда сдерживаться перестал и Соль, переместив нас так, что бы было удобно лежать вдоль кровати, и, наконец, прекращая свою пытку, помог мне обернуться вокруг него, я прикусила мочку его уха, вызвав хриплый выдох, заканчивающийся почти рыком. Больше мы не разговаривали, потому что Соль ускорился, каждым своим движением доводя до сумасшествия, а я с радостью принимала его в себя, ощущая, как из глубин существа рвется на волю тот последний крик, означающий, что тело и душа слились воедино. Потом я целовала капельки выступившего на широких плечах пота и испытывала непередаваемое блаженство от ощущения любимого тела сверху и внутри меня. Разжав ноги, позволила Солейрану перекатиться на спину, осторожно увлекая меня за собой. Когда его пальцы зарылись в мои распущенные волосы, Соль со смешком поинтересовался:

— Ты хотя бы день мне за это простишь?