Ноги несли меня во вчерашний сад, где состоялось сенсационное объединение Повелителя с Адариэль. Подумав, что в качестве укрытия это место подошло бы как нельзя лучше, я ускорилась. Пусть Синвайн и оборотень, регенерирующий гораздо быстрее остальных существ в Пределах, наблюдать даже незначительную его простуду мне не хотелось. А уж в свете увлеченности Илигири я предчувствовала обострение марта на фоне сниженного иммунитета. В общем, в сад я почти прибежала.

Долго искать не пришлось: пропажа обнаружилась на скамейке одной из аллей, расходящихся лучами от центра, в котором заботливые эльфы соорудили фонтан. Увидев напарника, я испытала острое желание отойти подальше и не попадаться на глаза, пока не пройдет приступ неконтролируемого хохота. И дело было даже не в том, что, на свою голову, этот кадр вместо набедренной повязки приспособил странно переплетенные между собой лианы, и не в том, что на голове его господствовал донельзя творческий беспорядок. Сидел Синвайн, сгорбившись и держа в руках местный аналог ромашки, повторяя услышанную когда-то от меня считалочку:

— Любит — не любит…

Боже, бедный кошак! Что же с ним сотворила Илигири? Захотелось подойти, обнять и пожалеть беднягу. После того, конечно, как титаническими усилиями было задушено веселое расположение духа. И вот я, нацепив на лицо маску дружеского участия, подошла к скамейке. Странно, Син даже на мое присутствие не отреагировал: продолжил сидеть в той же позе и за тем же занятием. Только когда на его колени, прикрывая постепенно увядающее растительное безобразие, опустилась приятная телу ткань с золотым орнаментом по краям, он, наконец, соизволил оторваться от наиважнейшего дела и посмотреть на меня затуманенным взглядом:

— Анька…

— Живой? — прекрасно понимая, что сейчас кому-то явно не до шуток, просто спросила я.

— Анька…лучше б я с тобой остался… — с искренним страданием в голосе проговорил котик.

— Что такое? — встревожилась я, присаживаясь рядом и начиная гладить его по обнаженной напряженной спине. Я всегда так делала, когда эмоциональный фон Сина становился особенно нестабильным. Все же дайгоны были кошками больше, чем могли с этим согласиться: в такие минуты друг очень напоминал довольный урчащий комочек шерсти, жмущийся к хозяину в поисках простой и любимой ласки.

Син позволял многое, даже копаться у него в шевелюре. Увидь нас кто — нибудь из посторонних, наверное, приняли бы за парочку влюбленных, хотя на самом же деле никакого романтизма наши действия не несли. Это был просто жест дружеского участия, к которому оба давно привыкли. Это становится само собой разумеющимся, когда люди — да, никак по — другому я Синвайна по — прежнему не воспринимала — проводили вместе много времени и почти срастались душами.

Закончилось все, конечно, как и предполагалось, тем, что кошака я стала обнимать по — матерински. До чего ж все — таки эмоционально — зависимый народ эти мужики…

— Кажется, теперь я начинаю понимать, почему у тебя даже мысли изменить Надежному за пять лет не возникло, — наконец подал голос напарник. Я усмехнулась в его вихрастую шевелюру:

— И почему же?

— Это странное влечение истинных половин… — пояснил Син. — Странное — до безумия и безрассудства. Она сбежала давно, а я до сих пор ощущаю под подушечками пальцев шелковистость ее кожи и…

— Так, дорогой, давай — ка без подробностей о том, как ты, престарелый развратник, склонял к близости маленькую девочку! — шутливо пресекла я попытку слишком откровенно выговориться. — И по существу: пароли, явки со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Маленькую девочку?! — отскочил от меня на другой край скамейки друг. — Ты бы видела, на что способна эта… «маленькая девочка»! — смешно передразнили меня. — Если хочешь знать, Адариэль ей и в подметки не годится!

— И почему же ты тогда сидишь тут один, вместо того, чтобы… — я на мгновение задумалась, подбирая подходящее выражение, — продолжить брачную ночь не менее прекрасным утром?

— Я же говорю, — пригорюнился Синвайн, — она сбежала…на прощание злорадно улыбнувшись и сообщая, что будет счастлива наблюдать мои мучения без нее в качестве небольшого напоминания о том, что за пять лет наблюдений за мной пришлось вытерпеть ей.

— Да, котя, дела… — вздохнула я, прекрасно понимая состояние друга. — Ну, может, мы сумеем с этим справиться?

— Вот я и говорю — надо было оставаться с тобой, — тяжело вздохнул Син. — А я…как дурак! Анька! — он встрепенулся. — А давай сбежим — прямо сейчас, а? Притиснемся к кому — нибудь из отплывающих в Центральный Предел, а оттуда уж всяко до дома доберемся!

— А как же Или? — я удивленно вскинула брови. — Ты не подумал о том, что твоя горячая пантера просто — напросто могла оказаться беременной после бурной ночи выяснения отношений?

Друг даже на землю с досады сплюнул:

— А мне сказали, что я не буду привлекаться к ответственности, даже если это произойдет. Дескать, блудный папаша им не нужен, и знать, что где-то в мире он обихаживает очередную смазливую мордашку, они не желают.

— Так и сказала? — я прямо — таки удивилась расчетливому поведению Или — особенно в свете того, что сама слышала от нее накануне вечером.

— Я тебя когда — нибудь обманывал? — обреченно выдохнул Син.

— К сожалению, нет, — грустно улыбнулась я.