Я увлекаюсь: то, что я вижу внутри демиургова плетения, по — настоящему заинтересовывает и не позволяет оторваться в стремлении разгадать его загадку. Это-то и становится роковой ошибкой алчущего знаний рассудка. Я успеваю только понять, что связь с Валечкой прерывается. А потом падаю в пустоту без единого намека на собственный звездный свет.

— Девчонка. Наглая девчонка! — проревел кто-то над моим ухом, и я неожиданно пришла в себя. Боже, что за громогласный мужчина решил испытать мои нервы на прочность?..

— Она не так проста, как может показаться на первый взгляд, — заметил спокойный голос, находящийся вдали. Он принадлежал женщине. И, на удивление, совсем мне не понравился, пусть мужчина на взводе вселял настоящий ужас. От того, как произносила слова незнакомка, захотелось спрятаться куда — нибудь под стол и не высовываться, пока эти двое диаметрально противоположных личностей не прекратят диалог. Кстати, здесь вообще стол в наличии?

Открыв глаза, я ощутила себя лежащей на холодном полу. Вот так сказки. Это что же — меня прямо с телом куда-то переместили? Потому что находилась я тут в своем привычном одеянии. Тут — это, кстати, где?..

Красивый зал. Черный пол, напоминающий мраморный, блестящий в свете тусклых светильников, горящих на стенах между большими провалами окон, одетых в белые, по цвету совпадающие со стенами, шторы. Куполообразный потолок с красивыми фресками. Мне не совсем понятно, что за события отражены на них, но, обведя все пространство наверху и снова опустив голову, я замечаю, что основным героем в них выступает как раз во — он тот сидящий на троне внушительный седовласый мужчина с бородой, пытающийся, очевидно, пристроить свою тушку поудобнее. Нет, он не был грузным или отталкивающим — скорее, мужественным и привлекательным, пусть и в годах. Энтони Хопкинс в экранизации комиксов «Марвелл» двадцатилетней давности — Один, не иначе. Только одетый в прикид Зевса. Да, по — другому и не скажешь. Руки мощные, как будто сутками напролет грузил мешки с картошкой в соседнем магазине. Глаза — зеленые, яркие, цепкие. Не кошачьи, как у папеньки — холодные, анализирующие, все подмечающие. Бр — р, какой отталкивающий тип. И кого-то он мне смутно напоминал. Уж не хозяин ли голоса примостился на главном седельном образовании этого помещения?

А вот облокотившаяся на его колено худосочная бледная брюнетка с длинными прямыми волосами однозначно попадала под категорию мымры с противным голосом. Она вообще подпадала под любую категорию, если та должна была внушать отвращение. Надменное выражение лица в сочетании с льдисто — голубыми глазами довершало впечатление. И на ней было очень похожее на мое в вечер эльфийского бала платье, только вместо золотых нитей на нем были траурные черные. Ну, просто фигура шахматной доски — и бесконечно подходящая под интерьер вещица. Судя по позе, она седовласому приходилась не меньше, чем любовницей…ан нет, браслет на руке свидетельствовал о более тесном взаимодействии. Муж и жена — одна сатана. Сейчас эта боевая единица поглядывала на меня со смесью ярости и брезгливости на лицах.

Я уселась на полу — все равно не было смысла церемониться с теми, кто…меня сюда доставил. Мама дорогая! Кто мог совершить этот поистине энергозатратный шаг, вырвав меня из пространства мира Пределов, а потом прожигать воинственным взглядом? Особенно учитывая тот факт, что папочка не зря заострял внимание на том, что может всего лишь влиять на события в мире?!

— Она проще, чем коробка из — под украшений, что подарили тебе в одном из бесконечных миров Седьмой Ветви, — поморщился мужчина. Да — да, именно он и ревел на меня несколькими минутами раньше, именно он являлся обладателем громоподобного голоса. Пожалуй, симпатичными в нем были только длинные кудрявые волосы, которые он, подобно отцу диснеевской русалочки, оставил распущенными. — Посмотри на нее, Сора: на лице написаны все эмоции.

Я покраснела от стыда: третий товарищ за мою скромную жизнь обнаруживал эту истину, сигнализируя о том, что стоит, наконец, задуматься, как хотя бы мало — мальски защитить себя от простого внешнего вида.

— Я не уверена, Ингермон, что простодушие не является всего лишь еще одной личиной. Покусившаяся на нерушимость созданного тобой щита по определению не может быть доступной.

Я задохнулась от прозвучавшего в ее голосе обвинения, даже несмотря на то, как именно она назвала мужчину. Вспыльчивость, однако, вовремя была укрощена благоразумием — спасибо урокам мужа! — подсказавшим, что спор с верховным богом спирали миров может, по крайней мере, закончиться для меня травмоопасно. Ну а спорить с дедой…еще и чревато. Значит, это и есть тот самый Ингермон, о котором отец отзывался не слишком благодушно… Почему, интересно, Нинор перестала быть его первой женой? И кто такая эта Сора — помимо того, что стала второй?

— Так и будешь молча смотреть на нас? — Ингермон…нет, деда — снова вошел в роль громовержца и сурово пророкотал вопрос на весь зал.

— По — моему, вы и так прекрасно справляетесь: обсуждать человека в третьем лице в условиях наличия его в том же пространстве — высшая степень невежливости, не хотелось бы вам уподобляться.