— Я не верю в богов, парень. — Покачал головой Гарон. — Давным давно, когда я был еще совсем молод, мне довелось знать одного колдуна из нашего рода. Могущественного колдуна, сейчас подобных не осталось… Он умел такое, о чем мы с тобой можем лишь мечтать. И он рассказывал мне странные легенды о людях пришедших из под других солнц. Эти люди были во всем подобны богам, им подчинялись даже своенравные силы природы, а время было не властно над ними. Я скорее воин нежели маг, хотя кое-что могу и я сам, но это так, баловство, жалкие крохи истинного знания. Но я не верю во Всевышнего и презираю тех глупцов, которые слепо идут за пресвитерами, бездумно повторяя их никчемные бессмысленные догмы. Они словно стадо послушных овец и сами называют себя агнцами атоновыми… Это они повинны в том, что мой народ был почти истреблен… Ты прав, они не заслуживают никакой жалости. — Темные глаза Гарона вспыхнули давней застарелой ненавистью. — Когда я буду резать аррексийские головы, мой дух будет петь от счастья…

— Как и мой. — Кивнул Уголь. — В этом можешь на меня положиться. Когда настанет положенный срок, моя рука не дрогнет.

— В таком случае ешь, пей и развлекайся пока можешь. — Сумрачно усмехнулся Гарон, хлопнув богатыря по твердому как дерево плечу. — Кто знает, как в дальнейшем повернется наша судьба…

* * *

Уголь привычно потянул рукоять двуручного меча. Всего в нескольких сотнях метров впереди находилась надежно укрытая густым утренним туманом приграничная деревушка. Парень чувствовал себя не очень хорошо. Пир по случаю Большого Сбора затянулся на всю ночь. Воины степи поглощали жареное на углях мясо и пили крепкую брагу и вино, то и дело затевая дикие безумные пляски.

Уголь обычно держался в стороне от подобных развлечений, благо его внешность и мрачный нелюдимый характер не слишком способствовали всему этому, однако в ту ночь он не мог не уважить будущих союзников, послушно опорожняя рог за рогом, кои то и дело подносили ему смеющиеся варвары. Отказаться было невозможно, ибо подобный жест в большинстве племен Великой Степи воспринимался как кровная обида, а поставить весь поход под угрозу срыва из-за подобного пустяка было ни в коем лучше нельзя. Ведь второго шанса для подобного схода могло и не представиться. И теперь хмельная бессонная ночь вкупе с последующей долгой скачкой не могли не сказаться. Однако близость врагов и возможность наконец-то отомстить и воздать судьбе за все вмиг смыли весь налет усталости. Парень вновь был полон звериного азарта и жажды битвы.

Приграничная деревня оказалась совсем небольшой, всего пара сотен дворов. Ее жители несмотря на ранний час были уже на ногах и занимались своими повседневными делами, когда из молочной туманной белизны на них со свирепым ревом выскочили разъяренные варвары верхом на своих косматых и диких подобно им самим лошадях. Оглашая воздух воинственными кличами, степняки не замедляя разбега обрушились на виллан, на полном скаку поражая их стрелами и копьями.

Опешившие крестьяне попытались было схватиться за топоры и дреколье, но они не были воинами. К тому же враги застали их врасплох, и оттого варвары практически не встречали сопротивления. Перед Углем оказался могучий бородатый смерд размахивающий вилами. Двуручный меч мелькнул подобно молнии, наискось разрубив ему лицо. Какая-то женщина вцепилась в луку его седла, что-то невразумительно крича. Всадник не останавливаясь наотмашь схлестнул клинком, и та упала, захлебываясь кровью. Уголь равнодушно отвернулся от содрогающейся в агонии вилланки. Перед глазами богатыря стояло лицо Зивиры.

Все закончилось быстро. Смерды не сумели оказать пришельцам достойного сопротивления и были вырезаны ими подчистую. Сами степняки потеряли в столкновении всего двоих воинов. Одного заколол вилами тот самый бородач убитый Углем, а второй сам слетел с седла и сломал себе шею, так как изрядно перебрал на недавнем пиру и не сумел совладать с собственным скакуном. Варвары однако на этом не успокоились и принялись тщательно искать уцелевших и поджигать дома, стремясь предать огню и мечу все что только возможно и прихватывая по случаю все мало мальски ценное. Степняки были воинственным народом, к тому же практически у всех их племен имелся огромный счет к империи, и ныне они жаждали сполна взыскать с нее все долги.

Когда степная орда, наконец, двинулась дальше, на месте некогда цветущей деревни остались лишь лежащие на земле окровавленные трупы и сухой черный пепел.

* * *

— Пока все продвигается гладко… — Гарон задумчиво глядел на ощетинившиеся крепостными зубцами город.

— Даже слишком. — Мрачно нахмурился Уголь.

Орда прошлась по южному приграничью огнем и мечом, уничтожая все что попадалось ей на пути. Ни один десяток деревень был сожжен до тла озверевшими от крови степняками. Все это время Уголь сражался наравне со всеми, а рядом с ним безумно хохоча на черном коне носилась гордая не ведающая жалости воительница с волосами темнее воронова крыла. За последние двадцать лет Чотанна ни капли не изменилась. Это была все та же роскошная красотка, за благосклонный взгляд которой был готов отдать жизнь не один воин вольного народа.