— Проверьте поляну. — Коротко распорядился Аро. — И будьте все наготове. Мы здесь можем быть не одни.

Охранники по его приказу тут же закончили избивать седого смотрителя и принялись обшаривать окрестности, настороженно переглядываясь.

— Хозяин… — Спустя пару минут вернулся один из стражей. — Вам бы лучше взглянуть на это самому…

— Что это… — Брезгливо скривился Аро. — В центре поляны посреди огромного пятна выгоревшей травы лежал абсолютно голый, черный словно головешка младенец. Несмотря на кошмарные ожоги, его грудь слабо вздымалась. Цирковые за спиной хозяин принялись испуганно перешептываться. Глаза ребенка были яркого багрово-алого цвета.

— Демон не иначе… — Выдохнул гибкий мускулистый парень. Он явно едва перешагнул порог отделяющий юношу от отрока, но уже сейчас был невероятно красив и пропорционально сложен.

— Не болтай лишнего, Гвион. — Нахмурился Аро. — Видно здесь ударила молния, а этот оказался рядом вот и обуглился весь. Непонятно как вообще жив остался.

— А где ж его мать? — прищурился старый Тфим. — Неужто бросила свое дитя…

— Верно так и было. — Кивнул хозяин цирка. — Иначе мы нашли бы и ее труп.

— А глаза… — Рискнул еще раз обратить на себя внимание молодой акробат Гвион.

— Так бывает, когда кто или зенки за края зальет или удар кого хватит. — Со знанием дела усмехнулся сухопарый невысокий старик. — Сосуды в белках лопаются, и кровь выплескивается наружу. Выглядит жутковато, но никакой темной магии здесь нет и в помине. Любой лекарь это подтвердит.

— И что с ним делать? — повернулся охранник к хозяину цирка.

— Оставим здесь, он так и так скоро подохнет. У нас все равно нет для него молока.

— У Снежной недавно появилось молоко… — Черноволосая девушка как кошка ласково потерлась о плечо Аро. — Приплод она еще не принесла, а если этот уголек выживет, то в будущем принесет цирку немалую пользу.

— Это так, Аро. — Согласно кивнул могучий здоровяк. На представлениях он играючи жонглировал пудовыми гирями, без особых усилий связывал в узел толстые железные прутья и показывал иные не менее впечатляющие трюки. Остальные артисты крепко уважали и побаивались силача, хотя тот и был спокойного незлобивого нрава. — Погляди на него, вылитый демон. Публике такое не может не понравиться.

— Помолчи, Овр, я и без тебя знаю, как мне вести дела. — Богатырь был единственным человеком в труппе, с которым Аро приходилось считаться и который внушал ему определенную толику опасения. Ведь в случае чего далеко не факт, что даже вся его охрана сообща сумеет справиться с силачом. — Этот младенец может навлечь на нас гнев пресвитеров Всеединого. Хочешь на дыбе признаваться в своих связях с тьмой?

— Да брось, мало ли в империи убогих искалеченных пожарами… — Рассмеялась девушка, приобнимая Аро за шею. — Вот увидишь, этот уголек пригодится тебе. Я чувствую…

— А, проклятая гитанская кровь… — Аро раздраженно сбросил руки девушки. — Ладно накормите его, и пусть Лефор осмотрит его ожоги. Пусть все видят, я добрый атонианец и чту заветы Всеединого… Разбейте лагерь! Если пацан доживет до завтрашнего утра, я сильно удивлюсь.

* * *

— Кто же ты такой… — Зивира осторожно взяла на руки завернутого в темное тряпье младенца и сунула ему небольшую кожаную бутыль с пардусовым молоком.

Будучи гитанкой по крови она чувствовала многое из того, что было недоступно простым смертным. Этот младенец не был обычным. Нечто темное, исконно додревнее таилось в самых глубинах его сути. То, что и помогло ему уцелеть в гибельном огне лесного пожара. То, для чего даже у нее не было названия, ибо девушка все же не была настоящим чародеем. Быть может, лишь ее далекие предки в те давно забытые времена, когда магия в мире еще была жива, а ее адепты не были уничтожены вездесущими жрецами Всеединого сумели бы понять, кем именно был тот, кого всемогущая судьба послала им на лесной дороге.

— Спи, маленький… спи и набирайся сил… — Нежно проворковала гитанка, баюкая младенца. — Тебе их понадобится много…

Зивира… из его горла вырвался звук, который можно было отдаленно принять за радостный возглас. Черные как головешки пальцы ребенка впились в стальные прутья решетки. Черноволосая гитанка была, пожалуй, единственным человеком в труппе, кто относилась к нему с теплотой. Все остальные шпыняли и норовили обидеть при каждом удобном случае, считая искалеченного пожаром парня за нелюдя.