— Щиты наверх! — рявкнули дюжие громкоголосые десятники при виде настоящего темного урагана, который вынесся из бесчисленных рядов желтокожих узкоглазых воителей. Густой словно удушливый черный дым лесного пожара рой жалящих колючих стрел дробно застучал по щитам легионеров, нет-нет, да и находя дорожку к вожделенной живой плоти. Ополчению приходилось и того хуже. Одетые лишь в кожаную бронь преимущественно с легкими наспех сбитыми тонкими деревянными щитами, они валились на землю намного чаще солдат регулярных частей.

Ответ не заставил себя ждать. С оглушительными боевыми воплями в сторону врага полетели грозные тяжелые пилумы, знаменитое «приветствие» аррексийских легионов. Приветствие, после которого у большинства их противников сразу и напрочь отпадала всякая охота продолжать битву. Конница как и ополченцы не отставала от своих товарищей по оружию, осыпая Мечей градом стрел и арбалетных бельтов. Среди наступавших упало множество тел. Но гигантскую пешую лаву сегодня невозможно было остановить одними стрелами.

С воинственными гортанными криками воины востока, прямо на бегу воздвигая сплошную стену копий и щитов, сшиблись с ополчением мало обученным сражаться в едином строю. Разница в выучке тут же не замедлила сказаться. Худощавые низкорослые Мечи несмотря на худосочную комплекцию оказались верткими как вьюны и сильными словно дьяволы. Их более короткие по сравнению с аррексийскими копья мелькали темными жалящими змеями, то и дело забирая жизнь кого-нибудь из воинов. Практически бездоспешные вчерашние виллане и ремесленники были для них идеальными мишенями.

Регулярные части империи Мечей были облачены преимущественно в боевую черную кожу с нашитыми на нее тонкими стальными и костяными бляхами. Не было только деревянных. Доспехи усиленные деревом считались на востоке уделов крестьян, вчерашних мирян угодников. Истинному воину носить их считалось зазорным.

Ополченцы имевшие на вооружении вилы и дреколье мало что могли им противопоставить, однако из-за их спин в Мечей продолжали лететь стрелы, собиравшие с людей востока весьма и весьма обильную жатву. К тому же, как оказалось, большинство вражеских бойцов также были вчерашними крестьянами. Эти и вовсе довольствовались длиннополыми рубахами из плотной грубой ткани преимущественно серых и коричневых тонов. На востоке все так или иначе умели сражаться, ибо там царил самый настоящий культ Меча. Воинское искусство издревле являлось их богом и предметом поклонения. Однако ловкие в одиночных схватках единоборцы не особенно хорошо умели действовать сообща. Эти в основном обрушились на фланги, стремясь тупо смять аррексийцев своей чудовищной многочисленностью. Однако имперцы пока держались, не давая Мечам рассечь их порядки.

Ополчение востока было вооружено кто чем. Устрашающие серпы и боевые цепы, обитые железом посохи и стальные шары на массивных цепях, вот лишь то немногое, что посчастливилось узреть их противникам, многим из них, к слову сказать, уже посмертно. К тому же тактика боя востока существенно отличалась от западной. Один из воинов в длиннополой серой рубахе, худой настолько, что было непонятно, как он вообще стоит на ногах, ловко уклонившись от копейного выпада, вдруг кинулся под ноги одного из легионеров и резко выпрямился, легко бросив здорового, весящего как минимум раза в полтора больше него парня через себя прямо на волну атакующих.

Храбреца тут же пронзило сразу несколько копий, но свое дело он сделал. В открывшийся зазор тут же ринулись его товарищи. И подобный случай был далеко не единичным. Бесстрашные желтокожие воины волчком вертелись подле имперских порядков, норовя отыскать слабое звено и выдернуть зазевавшегося бойца из плотных вражеских рядов. И если оное все же удавалось, Мечи тут же остервенело бросались в образовавшуюся брешь, совершенно не думая о собственной жизни.

И подобная тактика, наконец, возымела эффект. Правый фланг имперцев посыпался. Ополченцы дрогнули и побежали, едва не опрокинув собственную кавалерию, однако бывшие начеку всадники сумели вовремя отойти и продолжить осыпать врага арбалетными залпами с дальней дистанции. Их тоже изрядно потрепало, но потомственные патриции, ибо иные в коннице попросту не служили, не могли ударить в грязь лицом в присутствии своего императора и потому теперь старались как могли, стремясь всеми силами выправить положение.

Осознав, что его войско на грани поражения, Валериан приказал вступить в битву знаменитому Первому легиону оставленному позади в качестве резерва. Ветераны молча и неотвратимо словно сама смерть пошли в атаку. Этих воинов готовили несколько иначе нежели основные регулярные части. Их копья имели подобно восточным более короткое древко, которое было усилено стальными полосами, отчего его практически невозможно было перерубить, а вспомогательным оружием состоял не традиционный гладий, а страшный копис, жуткий клинок представляющий собой по сути идеально сбалансированный короткий вогнутый серповидный меч с постепенно расширяющимся к концу невероятно острым лезвием, заточенным по внутренней кромке. Из-за его необычной формы сиим клинком при должной сноровке можно было легко пробивать даже тяжелую броню.