Конечно гвардейцы восточного деспота не оставались в долгу. Не менее свирепые и обученные они рассекали боевыми бичами лица врагов или вышибали оружие из рук, выворачивая копья и щиты с тем, чтобы боец стал легкой мишенью для их товарищей. К тому же их было намного больше, и лишь плотное построение имперцев, а также тот факт, что у их противников совершенно не было тяжелых доспехов, ныне спасали последних от поражения. Легионеры все еще держались, но их противники мало помалу все же одолевали.

Мечи несли чудовищные потери, продвигаясь вперед, но воинов востока было слишком много, чтобы их можно было остановить усталым измотанным защитникам империи. Они уже практически выбились из сил. Даже двужильный Уголь вынужденно отложил свой верный двуручник и взял более легкий копис, и то в большей степени отражая щитом чужие удары нежели нанося собственные. Рядом столь же молча и ожесточенно бился высокий сильный воин лет сорока с нашивками легата. Алерий Секст никогда не чурался грязной работы и всегда делил со своими солдатами все тяготы и невзгоды военной службы.

Не менее грозными в войске Мечей были и сегуны, пешая гвардия Ши-Нага. Эти воины были вооружены катанами превосходной ковки и имели даже некое подобие тяжелого доспеха из очень прочной и толстой кожи с нашитым на нее внахлест тонкими стальными пластинами. Именно они шли в арьергарде конных гвардейцев и сумели встать мертвым клином между раздробленными частями аррексийского воинства, не оставив ему ни малейшего шанса восстановить собственную целостность.

Эти воины были настолько могучими и умелыми, что даже оказавшись меж двух огней, практически не несли потерь. Их же собственные клинки с легкостью секли и доспехи, и плоть, практически не встречая сопротивления на своем пути. Углю посчастливилось схватиться с одним из этих бойцов, и тот первым же ударом своего клинка рассек ему щит. Впрочем, богатырь не растерялся, а тупо раскрылся навстречу очередной атаке. Катана бессильно звякнула по темным доспехам, не сумев пробить их, и гигант, перехватив меч опешившего врага свободной рукой, одним ударом кописа раскроил ему череп.

Они бились до самого вечера, и когда уже люди совсем было потеряли надежду, грозно запела боевая труба. Семьдесят тысяч воинов наспех собранных из ополчения и наконец прибывших двух западных легионов, наконец, достигли места сражения и пришли на подмогу своим собратьям, обрушившись Мечам в тыл. Последнее стало для них полной неожиданностью. Воители востока уже мысленно праздновали свою победу, и теперь, оказавшись меж молотом и наковальней, они дрогнули.

Войско Мечей обратилось в бегство. Их порядки неуклонно рушились, и командиры Ши-Нага не сумели справиться с людской паникой. Ведь как ни крути, большинство в их войске составляли вчерашние крестьяне не заслужившие право на священную метку костью и металлом. Регулярные части сохранили абсолютное хладнокровие, но помешать бегству угодников уже не сумели и посему стали вынужденно отступать, стремясь минимально сократить собственные потери и не дать имперцам атаковать беглецов в спину.

Так продолжалось до глубокой ночи. В итоге Мечи признали собственное поражение и отступили. У аррексийцев уже не было сил преследовать их. От всего пятисоттысячного войска империи осталось едва ли сто тысяч. Прибывшая подмога также потеряла около половины своих, но при этом сообща за все два дня отгремевшей чудовищной битвы имперцы сумели положить более миллиона солдат противника. Однако даже с учетом колоссальных потерь оставшиеся в живых воины Ши-Нага превосходили их числом как минимум впятеро. Фактически это даже не было победой в полном смысле этого слова, хотя формально поле боя осталось за аррексийцами, что давало им немалый повод гордиться собой, учитывая тотальное численное превосходство врагов.

— Докладывай. — Худощавый воитель с жестокими темными глазами облаченный в черный кожаный панцирь с насмешкой глядел на опустившего голову мощного темноволосого мужчину.

— Повелитель. — Отчеканил тот. — По вашему приказу в войсках наведен порядок. Виновные в позорном бегстве казнены. Воины готовы хоть сейчас идти в бой.

— Скажи мне, Миттонг, как так вышло, что армия величайшей в мире империи оказалась остановлена какими-то широкоглазыми бледнокожими отродьями? Те, кто волей самой судьбы должны стать нашими рабами, утерли нос детям Меча… Как ты мне это объяснишь… — Император Ши-Наг рассеянно вынул кривой короткий меч с абсолютно черным поглощающим свет лезвием и осторожно, даже с некоторой нежностью провел им по шее военачальника.