Постепенно успокаиваюсь. Эмоциональный сумбур в голове складывается в более упорядоченные мысли. Убедившись, по отсутствию каких-либо звуков сзади, что погони за мной нет, вспоминаю о Меньшикове. Куда же он делся? Может, он был где-то поблизости с поляной? Так чего же тогда не помог мне? Хотя, а я сам на его месте рискнул бы кинуться на выручку человеку, окруженному почти десятком головорезов? Ведь реальных шансов не было никаких… М-да…

И куда мне теперь идти?

Да возвращаться в логово под прибрежными кустами.

А в какой стороне река?

Пытаюсь сориентироваться в темноте. В конце концов, направляюсь в ту сторону, где, по моему мнению, должна быть скованная льдом река. Однако, пройдя довольно приличное расстояние, к берегу так и не вышел. Поняв, что заблудился, останавливаюсь и пытаюсь сообразить, в каком направлении все же идти.

И тут до моего слуха доносятся далекие голоса. Кто бы это мог быть? Еще одна группа «серых»? А вдруг наши? Где-то же должен быть князь с гвардейцами.

Иду на звук голосов, стараясь, по мере приближения, двигаться бесшумно и скрываясь за стволами деревьев. Вот и отблески костра из-за густых кустов. Слов пока не разобрать, но ясно, что там что-то горячо обсуждают, не заботясь о скрытности.

Набредаю на чьи-то следы — кто-то шел вдоль кустов. Различаю знакомый голос — пан Чинига отчитывает кого-то за нерадивость… Твою мать!

Получается, что я нарезал круг по ночному лесу и снова вышел туда, откуда убежал. Интересно, они посылали за мной в погоню? Если и посылали, то преследователи уже наверняка вернулись. Вот прикольно будет, если утром пойдут по моему следу, отчетливо видному на снегу, и вернутся обратно к своей поляне. Хотелось бы услышать, какие они тогда мысли будут высказывать. Хотелось бы, но еще больше хочется убраться отсюда подальше и побыстрей.

Значит, мы с Алексашкой вон с той стороны пришли. Точно, вот и наши следы темнеют на снегу. Куда же он-то делся? Ладно, мне сейчас о собственной шкуре думать надо. Эти вон что-то загомонили сильнее.

Теперь уже уверенно бреду к реке по нашим старым следам. Голову мозолит мысль, что утром так же легко могут пойти вслед за мной и противники. Однако я просто не знаю, куда еще можно отправиться и утешаю себя мыслью о том, что на речном льду след потеряется. Да мне бы только отлежаться в убежище до утра, а там… А что там? Короче, утро, как говорится, вечера мудренее.

Вот только как бы не окоченеть до утра. Сейчас-то, пока двигаюсь, даже взмок. А что будет, когда завалюсь спать? А к утру мороз, наверняка, покрепче долбанет. И никаких реальных способов добыть огонь в голову не приходит.

Так размышляя, добрел до берега. Поскользнувшись на льду, вспомнил, что хотел вырубить себе шест. Тут же дошло, что сабля осталась у врагов. Да и черт с ней. Там, в логове должен валяться мой старый шест, отрубленный от вмерзшего в лед дерева.

Посередине реки останавливаюсь — показался какой-то шорох в том месте, куда направляюсь. Постояв некоторое время и ничего более не услышав, решаю, что это либо снег съехал с веток, либо проскочил какой-нибудь ночной зверек.

Когда, дойдя до противоположного берега, пригнулся, чтобы проникнуть под нависающие надо льдом густые ветви, мелькнула мысль о том, что Меньшиков, возможно, тоже решил вернуться в убежище. Может, это он и шуршал здесь? Может, окликнуть?

Чужой среди своих

Вползаю полностью под прибрежные заросли, и тут мне на голову падает какая-то тряпка. Сзади кто-то наваливается и, сопя в ухо, прижимает ко льду. Судя по ухватившим меня рукам и по сопению, напавших двое. Значит, все же выследили.

Сил сопротивляться нет. Так и лежу прижавшись щекой ко льду. Хорошо хоть тряпку на голову накинули — не так холодно щеке. Кстати, здесь и так тьма почти кромешная, так зачем было на голову что-то накидывать?

— Вяжи его покрепче, ребята, — слышу голос Алексашки. — Чтоб не убег. А то он шустрый, вражина.

— Так может, срубить голову, и вся недолга? — раздается у меня над ухом. — Тады точно не убежит.

— Эт точно, — хохотнув, поддерживает товарища второй, навалившийся на меня. — Без головы оно не видно будет куды бечь.

— Голову срубить успеется. А щас вяжите, говорю, крепче. Уж больно интересный человек этот Дмитрий. Чую, ежели хорошо повыспрашивать, много интересного от него узнать можно. А Петр Лександрыч дюже любит об интересном послушать.