Значит, на вилле герцога, если мне придется туда идти, обязательно будут знать, что до этого я работала в столь сомнительной компании, и могут не взять на службу в особняк. Ведь у служанки в доме куда выше статус, чем у крестьянки собирающей виноград.

Ладно, буду решать проблемы по мере появления. Кажется, мне придется эти занятия, работу на вилле и на раскопках, совмещать. А вообще-то мне хотелось найти себе место, с которого можно незаметно отлучаться по любым делам.

Это ведь нечестно! У меня как у ребенка в магазине игрушек разбегались глаза! Хотелось остаться в Неаполе, который в это время рос и развивался как никогда, в нем работали лучшие художники и скульпторы. Хотелось попасть в Геркуланум в правильный момент, чтобы прочесть ту самую, пропавшую надпись из накладных медных букв, которую, по приказанию Алькубьерре*, сняли по буквам и отправили в музей с указанием их общего веса. А поскольку никто не фиксировал буквы в момент находки, то смысл надписи не сохранился. Как было здорово прочесть ее, ту надпись, целиком! Хотелось побывать в Помпеях… Там, как и в Геркулануме, мне здесь все интересно!

*Занимался раскопками, вошел в историю как невежественный вандал.

Глава десятая

«К Неаполю непосредственно примыкает Гераклова крепость, лежащая на мысе, выдающемся в море, и настолько открытая дуновению юго-западного ветра, что это делает поселение удивительно здоровым. Этим городом и следующим за ним, Помпеей, мимо которого протекает река Сарн, когда-то владели оски, затем тирренцы и пеласги, а потом самниты. Однако и последние были вытеснены из этой области».

Страбон «Географии» (V.4.8.)

Джил

Наконец мы прибыли в Портичи.

Мой «трон» поставили на землю. Тот парень, которого Кристиан назвал Марио, приподняв крышу, галантно подал мне руку. Я выпорхнула на землю, раздала слугам по монете и осмотрелась на месте.

Чудесно! Вокруг светило солнце, внизу плескалось теплое Средиземное море, впереди ждала любимая работа… Почти здорово, еще был рядом был тот, кто мог разделить со мной эту радость.

Я прошла по улице, жадно рассматривая Портичи. На тот момент довольно крупный поселок, в котором был большой музей, открытый пару лет назад королем.

С момента прибытия в Портичи, больше руководствуясь нестерпимой жарой, чем доводами рассудка, — как хорошо, что в этот момент они совпадали! — я спустилась к морю, где рядом с пристанью, в ряду торговок рыбой и овощами, купила новую большую корзину. Затем нашла укромное местечко и переоделась в прихваченные из дома вещички, уложив фижмы на дно корзины, прикрыла их платьем.

На себя быстро натянула тонкую белую блузку, юбку и лиф на шнуровке, укрыв слишком открытый вырез на груди белоснежной косынкой.

Прислуга в особняке не жила, так что, прежде всего, мне пришлось найти себе комнату в доме одинокой торговки рыбой, с которой я сговорилась за одну монету в месяц.

— Лусия… — Седая и досадно тощая, в выбеленной на солнце рубашке и темной дранной юбке из непонятной ткани, старушка хозяйка, которая в этот момент под деревом вытряхивала из корзинки рыбью чешую, обернулась на мой зов.

— У меня здесь рядом на винограднике в Резине подруга работает. Там недалеко еще статуи копают. Вы мне подскажите, как пройти к тому месту?

Торговка вышла из тени и подставила ладонь к глазам, чтобы солнце не слепило.

— Лаура, уж не красавчик ли черноглазый тебя там ждет? — засмеялась старушка скрипящим смехом. Прищурившись, она пристально вглядывалась в мое лицо. Зубы у нее были желтые, сточенные, но все на месте.

Я опустила глаза и покраснела. Так как работать придется ночью, то пусть думает, что красавчик.

— Насмотрелась я на таких дурех, доженихаешься на свою голову. Пусть сам к тебе прибегает. Я оставлю вас в доме одних, ты мне за это монетку, а старушке радость… А потом и я пригожусь, скажу, что он и есть отец ребенка. — Старушка нервно сжала сморщенную и надубленную от постоянной работы с солью руку в кулак.

— Не может он бегать сюда… Да и монет нет, мне еще надо работу найти…

— Не жадничай, твой черноглазый еще принесет! Или он у тебя каторжник? Я слыхала, что эти там землю копают…

Дабы не высказать торговке чего лишнего, я крепко зарыла рот и только молча покачала головой. Вот никогда не мечтала поживиться за чей-то счет. Но что я знаю об их жизни, чтоб осуждать?

Я вновь улыбнулась старушке, и продолжила расспрос:

— Так вы знаете, как туда добраться?

— Знаю, у меня там крестная жила, работала в услужении самого графа!

Я с преувеличенным уважением на нее взглянула, простые нравы требуют простой реакции, и склонила голову, ожидая продолжения рассказа.

— Так вот, когда она была жива моя крестная, — старушка нервно перекрестилась. — Вечный покой даруй ей, Господи, и да сияет ей свет вечный*.