Добравшись до этого абзаца, Сашка поняла, что устала спотыкаться на словах, да и глаза утомились. Надо заняться чем-то другим. Взгляд на часы — до конца этого часа ещё минут пятнадцать. Поскольку волосы во время напряжённого сидения над газетой свалились на глаза, Сашка осторожно, не разгибаясь, глянула на Эйлилла. И успела поймать его взгляд, когда красавчик-эльф в очередной раз повернулся боком, чтобы видеть Кэйтрию. Затем, уже не таясь, Сашка посмотрела, как дела у подопечных: девушка-эльф и травник сидели голова к голове, о чём-то шёпотом совещаясь и показывая друг другу на лекции. Сашка спрятала довольную ухмылку: ну? Как себя чувствует красавчик, по которому вчера млела Кэйтрия?

И, выложив на стол чистый прямоугольник специально вчера нарезанного альбомного листа, принялась набрасывать черты Эйлиллова лица. Готовый этюд был закончен быстро. Дед не любил учить внучку рисованию, приходилось бегать к репетитору. Но даже стоять рядом и, затаив дыхание, смотреть, как на холсте появляется живое лицо, оказалось учёбой. Сашка не верила, что можно, став художником, получить крепкую профессию. А дед верил. И теперь Сашка снова и снова признавала его правоту.

Спрятав набросок, она посидела, немного отдыхая: плечи затекли от напряжённого рисования, когда приходится думать ещё и о том, чтобы спрятать рисунок от чужого глаза… А потом вспомнила и вытащила новый кусочек альбомного листа. Есть ещё один рисунок, над которым можно работать, не боясь ничего.

Сны… Едва она вспомнила о них, перед глазами забегали, запрыгали чудовищно изломанные фигурки, взмахивая уродливыми ручонками с зажатыми в них узкими ножами. Приступая к рисунку, Сашка смутно пожалела, что с собой не взяла в тот вечер, когда шла к репетитору, любимый блокнот — он большой и толстый. Но постепенно она увлеклась. Как будто её рукой завладели существа — головастые, носастые, покрытые гривой волос и бороды, одетые в шкуры, но голоногие и рукастые, с бешено горящими маленькими глазками… Даже маленький кусочек вскоре оказался расписан бегающими, прыгающими, угрожающими фигурками — и не только цвергов. Рядом с ними пару раз появились странные фигуры существ, закутанных в свободные одежды… Одно из них Сашка даже узнала: именно он ударил её, когда она пыталась пробраться к входу в лавку.

Когда Сашка очнулась, над ней нависали с обеих сторон Кэйтрия и Доран.

От неожиданности Сашка содрогнулась всем телом — не то что вздрогнула.

— Эй, — охрипшим голосом позвала она. — Так и до инфаркта довести можно. Чё пугаете?

— Да это не мы пугаем, — откликнулся травник. — Это ты пугаешь? Что это?

По какой-то странной ассоциации Сашка вспомнила Гойю. Промелькнула мысль: а не видел ли художник цвергов, когда писал свои жестокие картинки из серии "Капричос"? Она посмотрела на листочек — сплошь в уродцах, и кивнула себе: всё может быть.

— Это цверги.

— Я понял, что это цверги, — нетерпеливо сказал Доран. — Но… почему ты их рисуешь? Тебе это нравится?

— Говорят, если вывести свои ночные кошмары наружу, в явь, они перестанут сниться, — ответила Сашка. И травник, помолчав, понимающе кивнул.

— А это кто? — шёпотом спросила Кэйтрия, указывая на фигуры в чёрном.

— Вот этот ударил меня. Они оба были там. Мне кажется, это чёрные шаманы. Надо же кому-то направлять цвергов. А значит, они должны быть рядом.

— Хм. Ты первая, кто запечатлел чёрных шаманов, — пробормотал Доран, тревожно всматриваясь в рисунки.

— А вы чего пялитесь сюда? — рассердилась Сашка, но догадалась взглянуть на аудиторию: о, кажется короткая перемена? А потом снова хмыкнула. — Ишь…

Подопечная и травник обернулись на её взгляд. К ним поспешно поднимался Эйлилл — с сумкой-котомкой! Решил пересесть? Внутренне Сашка рассмеялась, сообразив, в чём дело: за их столом — интересно!

А через минуту Эйлилл дотошно изучал листок, оттеснив Кэйтрию от её телохранителя и таким образом оказавшись между двумя девушками. Доран, кажется, пробормотал что-то нехорошее в его сторону, но красавчик эльф так увлёкся, что не расслышал претензии. Но Сашка опять поняла травника: эльф пока не знал, что телохранитель Кэйтрии — тоже девушка. А Доран пока не хотел, чтобы эту тайну знал ещё кто-то со стороны.

— Что ты будешь делать с этим листком? — обратился Эйлилл к Сашке, уже выяснив, что она рисует по воспоминаниям сна.

— Не знаю пока, — безмятежно ответила она. — Положу в газету, пусть лежит.

— Кэйтрия, ты не объяснишь своему телохранителю, чем грозит такой рисунок?

Доран хлопнул себя по лбу.

— Ох ты…

— Звонок, — испуганно напомнила девушка-эльф, в то же время радостно глядя на Эйлилла. Уж кто — кто, а Кэйтрия сразу сообразила, что эльф пересел сюда на весь последний час лекции.

— Поговорим после лекции, — зловеще предупредил травник. — А пока…

Теперь лекцию писали втроём, причём Эйлилл успел выпросить у Сашки её листок с цвергами и чёрными шаманами. Почесав в затылке, Сашка решила, что месть её будет ужасающе изощрённой, и вытащила новый листок, на котором принялась создавать черты Кэйтрии. Посматривая на Эйлилла искоса, поймала его невольный взгляд раз, другой…

— Где ты учился рисованию? — прошептал эльф.

— В основном — у деда.