— У тебя вон сколько всего в комнате. Может, и уголь найдётся? — предположила Сашка, ощупав картонку и убедившись, что она достаточно шершава и удобна для работы с углем. И добавила с усмешкой: — А заодно бы света мне побольше.

Искать подсвечники и расставлять на столике бросились оба студента.

Сашке понравилось. Именно уголь лучше всего подходил Киардхе с его нелепо длинными волосами, которые только подчёркивали длинное унылое лицо и насторожённо торчащие уши. В последнем были какая-то своя прелесть и изюминка. И Сашка постаралась эту изюминку выделить, хотя в душе ухмылялась, жалея, что нельзя сделать на прорицателя карикатуру вместо портрета. Очень уж его своеобразная физиономия на это напрашивалась.

А потом они шли по коридору, и Сашка спросила:

— Доран, а что теперь с этой информацией делаем? Это что же получается… Я, телохранитель, теперь сама нуждаюсь в охране? Или мне теперь засесть в номере и не выходить на улицу? Ведь теперь есть ты, чтобы провожать Кэйтрию до университета! А я… Становлюсь не телохранителем, а… фиг знает кем. Ну, ладно — деньги я заработать картинками могу. Но что дальше?

— Мне кажется, Эйлилл что-то по этому делу знает, — задумчиво сказал Доран. — Мне до сих пор не дают покоя его слова, когда он забрал у тебя картинку. Помнишь? Ведь это он первым сказал, что опасно рисовать шаманов и цвергов. Что они могут выйти на тебя по следу твоего рисунка… Киардха только подтвердил его слова. И он слишком взрослый для первого курса.

— Как и ты, — насмешливо напомнила Сашка.

— Вот-вот… Только про моё травничество знают все. А кем был Эйлилл — никто не знает. Эх, жаль, раньше я не сообразил проследить, куда пошёл Гарбхан с твоей картинкой! Может, и узнали бы про Эйлилла…

Они прошагали до лестницы, и тут, спускаясь, травник задал Сашке довольно странный вопрос:

— Алекс, у тебя ведь есть способности к магии. Не хотелось бы тебе заняться ею? А если бы хотелось, то чем именно?

— Никакой магии! — заявила Сашка, а потом задумалась и хмыкнула: — Если только она не в помощь мне кое в чём… Например, в рисовании. В своём мире мне хотелось учиться на художника. Теперь я застряла здесь, где мои художественные способности, кажется, могут остаться на примитивном уровне — на рисовании магических картинок. Точней — заготовок к ним. Но мне этого мало. Я хочу стать настоящим художником. Мне нравится это — процесс, когда под руками оживают лица и пейзажи. Оживает целый мир.

— Но в своём мире ты занималась не только рисованием, — напомнил Доран. — Ты ещё училась драться.

— И что? — удивилась Сашка. — Хочешь сказать — есть возможность здесь тренироваться дальше? У вас есть мастера… ну, магического боя, что ли?

— Есть факультет боевой магии, — немного смущённо сказал травник. — Только прости, Алекс, я не так выразился. Не хочешь ли ты сама стать мастером боя на этом факультете?

— Преподавателем, что ли? — поразилась Сашка и задумалась. — Знаешь, давай об этом чуть позже, ладно? Как и с учёбой магии, от которой я всё-таки, честно говоря, не отказалось бы. Но не сейчас. А вот когда с шаманами разберёмся… Если разберёмся, конечно. И с Эйлиллом.

— Насчёт Эйлилла, — рассеянно, тоже весь в думах, сказал Доран. — Почему бы тебе не спросить его о судьбе своей картинки? Вроде как тебе такие страшилки нравятся и тебе хотелось бы вернуть картинку?

— А в доказательство предъявить ещё одну страшилку! — засмеялась Сашка.

— Какую? — заинтересовался травник.

— Портрет Киардхи.

Доран расхохотался, и тут Сашка обнаружила, что они давно стоят на лестничной площадке своего этажа, но заболтались — и это хорошо, потому что хохотал Доран громко, а дверь в коридор с лестницы прикрыта. Когда Доран отсмеялся, Сашка вспомнила о горячих пальцах прорицателя и спросила:

— А что с Киардхой? Чем он болен?

— Когда-то давно в его роду некий родич совершил непростительный поступок. Они все там потомственные прорицатели, и этот родич выдал тайну одного сна человеку, который потом использовал эту тайну против того, кто видел этот сон.

Расшифровав его фразу, Сашка вдруг вспомнила, что её сон, о котором Киардхе она рассказывала и который потом начал повторяться, пока она держала в руках шар, завершился довольно необычно. Доран шёл по обочине дороги, а она его позвала. Неплохо бы добежать до Киардхи, когда травника рядом не будет и спросить, что значит концовка, которой не было в настоящем сне.

— Ну и? Что замолчал? Что случилось потом?

— На семье Киардхи проклятие, которое с каждым потомком уменьшается, но его корни сильны и остаются, превращаясь в болезни физического тела.

— То есть, как врач-целитель, ты не хочешь рассказать о болезнях своего пациента?

— Да ты сама видела, и Киардха не скрывает. У него болят ноги и руки.